В тот же день, когда Смеляк намеревался дать телеграмму начальству Сенского, пришло сообщение из А** за подписью Сенского и соответствующего интенданта о том, что по заявке полка инструменты занаряжены и необходимо выслать за их получением представителя полка с доверенностью, и что приехать надо срочно.
Егоров не знал о получении этой бумаги. Смеляк вызвал его.
– А Сенский-то, оказывается, не бюрократ. Наверное, парень хороший! Да-а! И видно, что деловой мужчина! Читали? – так встретил Смеляк вошедшего к нему Егорова.
– Никак нет, не читал! А о Сенском – я же вам докладывал.
– Докладывал! Мало ли что докладывал! Судят не по докладу, а по делам! Вот смотрите! – он протянул Егорову бумагу.
– Ну просто великолепно! – прочитав бумагу, сказал Егоров. – Теперь можно жить без укоров совести!
– А кто это вас укорял? Что-то я не знаю таких психологов! – заметил Смеляк.
– Никто не укорял, кроме меня самого! Плохо быть, товарищ капитан, «генералом без армии». Ну что я без оркестра? А теперь я заявлю о себе…
– Понимаю вас! И вместе с вами радуюсь! Но дело-то надо делать. Кого пошлём? – в А** за инструментами?
– Наверное, интенданта Баженова? Он же ведь должен всё это оформлять?
– Напутает Баженов, привезёт вам не то, что надо! Ну что он понимает в инструментах… Нет! Поедете вы сами!
– Слушаюсь, товарищ капитан! Но у меня есть вопрос!
– Говорите.
– Теперь уже надо просмотреть список людей и собрать их воедино, выделить музвзвод в самостоятельную единицу и отдать всё это приказом.
– Да, верно! Теперь уже пора. Прошу вас, позовите Соломского и придите вместе с ним.
Список музыкантов у Соломского получился большим, и теперь не верилось в то, что так много музыкантов находится в этом полку. Просто – не верилось!
Но Смеляк, который всегда приводил Егорова в изумление тем, что будто бы читал его мысли, сразу же, только мельком взглянув на список, сказал:
– Что-то, дорогой мой Соломский, подозрительно много музыкантов. Но делать нечего! Сегодня же по всему этому списку соберите людей, и пусть Егоров каждого расспросит, прощупает, проверит, померяет. И тогда, конечно, появится другой, уже более точный список, его мы и утвердим. Давайте, собирайте!
К вечеру на поляне у штаба собрались все музыканты. Сидели они спокойно, не спеша покуривали махорку. Увидев подходивших к ним Егорова и Соломского, встали, а старшина Королёв, который уже почувствовал себя старшиной оркестра, дал команду «Смирно», но рапорта отдавать не стал, очевидно, растерялся, кому отдавать, Егорову или Соломскому.
Началась беседа! И, конечно, в ходе беседы выяснилось, что многие были внесены в список ошибочно, у некоторых цифры ВУС были перепутаны. Некоторые, действительно, были в своё время музыкантами, но так давно уже не брали в руки инструментов, что откровенно заявляли о том, что играть они не могут и больше пользы будет, если они будут действовать оружием! Но настоящих музыкантов оказалось всё же человек 20–25. Это уже неплохо. Установив, что эти люди служили музыкантами и ещё недавно носили на своих петлицах эмблемы военных музыкантов – лиры, Егоров задал им некоторые вопросы, ответы на которые подтвердили их причастность к музыке и знание специфики военно-оркестровой службы. Тогда Егоров начал устанавливать, кто же на чём играет. Тут на помощь пришёл старшина Королёв. Он вынул из нагрудного кармана лист бумаги и вручил его Егорову со словами:
