– Голова закружилась после такого обеда, – восторженно молвил мичман Михайлов, когда все офицеры вышли в сад и закурили в ожидании адмирала, задержавшегося с хозяином. Следовало отправляться на осмотр площадки, которую японцы предлагали для постройки стапеля.
– Как они на колени искусно опускаются с подносом!
– Кто же это такие были? – спросил вдруг старшин офицер Мусин-Пушкин.
– Переводчик Татноскэ говорит, что это дочери самого Ота-сан, – пояснил Шиллинг. – Дочери и их подруги.
– Какой букет экзотических цветов! – заявил старший офицер и глубоко затянулся табачным дымом.
– Мне кажется, что дочь Ота только одна, – отозвался Сибирцев.
– Мисс Ота!
– А вы не идете с нами, Сибирцев?
– Поздравляю, Алексей Николаевич! До начала постройки стапеля адмирал отдал приказ назначить вас для подготовки чертежной, – выходя из дома, сказал адъютант Пещуров.
– Вот и будет у вас возможность познакомиться с мисс Ота поближе, – с оттенком зависти усмехнулся Михайлов.
«Мисс Ота! Мы с вами почти знакомы!.. Глаза у вас прекрасны!» – подумал Сибирцев и сказал в приливе хорошего настроения:
– Я также иду с вами, господа, на выбор площадки! Приказал капитан. Тем временем в доме приберутся…
Появился адмирал с японцами, и все вместе, офицеры и чиновники, толпой отправились за ворота.
Глава 9. Споры и отношения
Утром похолодало, и опять прошел дождь. На берегу, у сарая, неподалеку от усадьбы Ябадоо, офицеры и чиновники собрались для приемки леса.
– Суги, – пояснил Ябадоо.
– Суги – кедр, – не дожидаясь, когда переведут Татноскэ и Шиллинг, сказал Колокольцов. – Показывай дальше… Мацу[13]?
– Хи-хи… Мацу! Акамацу[14], – угодливо, но с оттенком настороженности отвечал Ябадоо. – Ий дес[15]. Длина два дё[16], пять сяку[17]. Ширина восемь сун[18]. Толщина два сун. Как заказывал адмирал для водяных рамок.
Над доской Колокольцов задержался, взял топорик у матроса и слегка постучал.
– В доске трещина!
Ябадоо выслушал перевод, и лицо его мгновенно сменило выражение почтительности на оскорбленность и гнев и сразу же опять стало смеющимся и угодливым.
– Пожалуйста, посмотрите со всех сторон.
Японцы-рабочие перевернули доску.
– Цена?
– Четыре бу, семь рин и шесть мо…
– Дальше. – Сосна. Цельное дерево. Длина два дё, пять сяку.
Толщина пять сун. Крепкая. Цена восемь бу, три рин и три мо.
– По размерам красная цена ей четыре бу, а не восемь! – отвечал Колокольцов. – И это не мацу. Это хиноки – кипарисник. Вот мацу! – показал он на соседнее бревно. – Мацу – сосна! Вот черная мацу, вот красная мацу. Вы строите свои суда из хиноки. Мы испытаем дерево хиноки.
Колокольцов углем ставил знаки на бревнах и брусьях.
– Круглая сосна. Длина пять дё, четыре сяку и пять сун, – продолжал Ябадоо. – В начале окружность шесть сяку и девять сун. В конце – два сяку и девять сун. Цена два хон четыре бу пять рин и два мо.
– Мо – это медяшка с дыркой? Их в бу чуть ли не две тысячи?
Услыхав такой ответ, Ябадоо порадовался. Он любил точность. Да, у нас с точностью до мо все считается. Мы не такие широкодушные, чтобы пренебрегать хотя бы единым медным мо.
– Татноскэ-сан, – обратился Колокольцов к переводчику, – хон – это золотой слиток?
– Нет. Хон – серебряный слиток. Золотой слиток, из китайского яркого золота, называется чан-кин.
Ябадоо повернулся к сосновой доске и стал уверять, что нет трещины.
– Я знаю, что говорю. Скажите ему, барон, что он дурак.
