* * *
Шэнон захотела повидаться с нами перед отъездом в Техас, поэтому нам устроили свидание в офисе службы по защите детей в Колумбусе. Эшли с Тевином расплакались, увидев, как она идет к нам в сопровождении социального работника. Брат и сестра продолжали всхлипывать всю дорогу до Хьюстона, потому что им хотелось вернуться домой. Мы с Адрией не плакали. Дедушка говорит, что Адрия весь полет проспала у Эшли на руках, а я постоянно улыбалась да так широко, что он прижался своим лбом к моему и подразнил меня: «О нет, маленькая мисс Симона, не заставляй меня влюбиться в тебя».
Кстати, именно дед предложил назвать меня Симоной. Ему нравилось, как звучит это имя, потому что подростком в Кливленде он слушал записи Нины Симон. Мне всегда было приятно думать, что имя мне дал дед. Как будто с самого рождения он заботился обо мне.
Мы впятером приземлились в Хьюстоне теплым мартовским вечером 2000 года. Бабушка встретила нас в аэропорту, и оттуда мы поехали за двадцать пять миль к северу, в пригород под названием Спринг. Стоило машине подрулить к дому, как я выскочила из нее и побежала внутрь; бусины у меня на косичках так и летали вокруг лица. Я никогда не видела таких прекрасных домов, как у бабушки с дедом: со сверкающими полами, просторной кухней и широкой лестницей на второй этаж. Наверху располагались две спальни, где нам вчетвером предстояло спать. В моей комнате стояла кроватка Адрии и двухъярусная койка для нас с Эшли. Тевина поселили вместе с Адамом.
Друзья бабушки на работе устроили для нее праздник, потому что знали, что к ней переезжает четверо детей, и решили, что поддержка не помешает. Они подарили ей детскую кроватку, кучу подгузников и бутылочек для Адрии; кукол Барби и одежду для меня; разных крутых вещей вроде рюкзаков и самокатов для Эшли и Тевина. Одна подруга отдала даже двухъярусную койку, на которой нам с Эшли предстояло спать, – я немедленно начала скакать и подтягиваться на деревянном ограждении верхнего яруса и сломала несколько дощечек. В шкафу и комоде лежали вещи; на полках стояли книги Джуни Б. Джонса и коллекция изданий «Золушка», из которых, если выстроить их в правильном порядке, получалась отличная замковая стена вокруг верхней койки. Мне показалось, что мы попали в сказку, потому что нас окружали новенькие вещи, которые, как решили бабушка с дедом, понадобятся нам для жизни в Спринге.
Я вскарабкалась на стул возле окна в нашей комнате, пока бабушка показывала нам кровати, и угадайте, что увидела внизу? Батут!
– Баба! Баба! Можно мне туда? – закричала я, спрыгивая со стула и восторженно тыча пальцем в окно.
Бабушка посмотрела на меня удивленно, но Адам, стоявший в дверях, понял, что я имею в виду.
– На батут? – спросил он. – Конечно! Хочешь попрыгать прямо сейчас?
Я секунду стояла на месте, глядя на Адама с открытым ртом и широко распахнутыми глазами. А потом бросилась вниз так быстро, как только могла на своих коротеньких ножках, через гостиную и кухню и не останавливалась до самого заднего двора, где сразу забралась на батут. Кажется, несколько часов я скакала, и кувыркалась, и переворачивалась, и мои косички с бусинами раз за разом подлетали вверх, словно мне хотелось дотронуться ими до неба.
Первым делом, когда я вернулась в дом, бабушка усадила меня к себе на колени и стала разбирать мои спутанные волосы. Она расплела все косички и сняла все бусины, а потом вымыла мне голову и причесала гребнем и щеткой. Я чувствовала себя настоящей принцессой с волосами, разделенными на прямой пробор и аккуратно заплетенными в две косички. Мне понравилось ощущать прикосновение бабушкиных рук к своим волосам. Понравилось сосредоточенное выражение на ее лице, когда она работала. Я сидела, мечтая о новой жизни, которая у меня начнется, и упиралась локтями бабушке в колени. Я была счастлива – я знала это по тому, что ощущение тугого узла у меня в животе внезапно прошло.
