В голове мальчика пронеслась запоздалая мысль, что старик от усталости уснул, пригревшись у огня, поэтому костёр почти погас. Вот медведь и осмелился наброситься на спящего человека. И если ничего не предпринять, то следующей его жертвой будет сам Орей.
Какая-то неведомая сила заставила мальчика со всех ног метнуться к куче мелкого сухого хвороста, собранного с вечера Клеком, схватить большую охапку и бросить в костёр.
Сухие сучья мгновенно вспыхнули ярким пламенем. Огненные языки лизнули шею и морду зверя, вынуждая присесть на задние лапы и даже отодвинуться назад.
И тут же следующая охапка сучьев полетела в костёр. За ней последовали крупные ветки и небольшие обрубки стволов деревьев.
Медведь ревел не переставая, но летящие в разные стороны искры и жар костра не позволяли ему двинуться ни на шаг вперёд.
Орей метнулся к входу в землянку, схватил в руки лук и сел на землю. Ему казалось, что это не он, а кто-то неведомый всё делает за него.
Босые ступни ног мальчика упёрлись в изогнутые плечи лука, пальцы вытащили из пука стрелу и положили на тетиву. Каким-то неимоверным усилием ему удалось натянуть её двумя руками, а с помощью ног нацелить остриё медведю в голову.
Звук негромкого, но хлёсткого щелчка ударил по ушам Орею.
Он не промахнулся.
Стрела с шиповидным наконечником, способная пробить железный доспех, впилась в широкую грудь зверя. Медведь поднялся на задние лапы, выпрямляясь во весь свой громадный рост. И тут же вторая стрела вошла ему в мягкое брюхо почти по самое оперение.
С оглушительным рёвом зверь стремительно двинулся вперёд, обходя сбоку костёр. Орей мгновенно понял, что пустить третью стрелу в него ему просто не успеть, а если побежать в темноту, то медведь его сразу же догонит.
Липкий удушливый страх сковал все конечности.
Мальчик опёрся ладонями о землю, пытаясь вскочить на ноги, но неожиданно почувствовал пальцами толстое гладкое древко копья.
И снова какая-то таинственная сила вселилась в тело Орея. Он двумя руками приподнял длинное тяжёлое копьё, уперев тупой конец в землю и нацеливая широкий клиновидный наконечник в грудь приближающемуся медведю.
С тихим чмоканьем острое железо вошло в звериную плоть, легко разрезая шкуру, мясо, мышцы, и прокладывая себе путь к сердцу. Огромное тело само себя насаживало на лезвие, стремясь достать клыками и когтями человека. Древко копья выгнулось дугой, грозя вот-вот разлететься на части.
Чуткое ухо Орея уловило слившийся с рёвом медведя чей-то громкий и пронзительный крик:
– А-а-а-а-а-а!
Он рвался в мозг, оглушал и заставлял не потерять сознание от ужаса.
Это был его собственный крик.
С сухим треском разломилось пополам толстое древко копья, всё ещё связывающего мальчика с жизнью.
Потеряв равновесие, ребёнок отлетел в сторону, а на освободившееся место рухнул зверь.
Всё, что Орей помнил, это раскрытую чудовищную пасть с окровавленными клыками, приближающуюся к его лицу.
Страшный удар тяжёлой когтистой лапы по голове погасил свет горящего неподалёку костра и сознание мальчика.
Он очнулся от того, что солнечные лучи пощипывали прикрытые ресницами глаза, а тяжесть, лежащая на груди, затрудняла дыхание. Память медленно возвращалась к нему.
– Клек! – прошептали пересохшие губы.
И тут же сквозь пелену слёз перед глазами он увидел перед собой блестящие длинные когти и почувствовал саднящую боль на лбу.
Извиваясь всем телом, Орей выполз из-под медвежьей лапы и с трудом, пошатываясь, встал на ноги.
