– Значит, повезло твоей маме с мужем. А мои, я помню, так из-за этих денег ругались, такой ор в доме стоял! Отец-то помалкивал в основном, а мама… И подкаблучником его называла, и бедоносцем, и неудачником… Я, когда маленький был, слушал ее и думал – никогда на такой не женюсь! Чтоб так из-за денег убиваться! Отец же не виноват был, что ему государство зарплату нищенскую платило!
– А кем он работал?
– Мастером на заводе… А потом, в перестройку, завод какой-то нахал приватизировал, и зарплату вообще платить перестали. Ну скажи, в чем он виноват?
– Да ни в чем… А только мой папа, например, никогда ни на кого не надеялся. Ни на государство, ни на доброго хозяина. Он сам этим хозяином стал.
– Машк, так все же люди разные! Чего ты сравниваешь? Одним дано, другим – ни капельки. Когда мать бизнесом занялась, он вообще, я помню, семейную забастовку устроил. Мне, говорит, противно быть мелким лавочником, и все тут. Чуть ли не с лозунгом ее в дверях встречал – пролетарии всех стран, объединяйтесь. А потом ничего, попривык, смирился. И тоже потихоньку в дело вошел, почувствовал вкус достатка.
– А чем они у тебя занимаются?
– Ой, да это долгая история…
– Ну, расскажи!
– А тебе правда интересно?
– Конечно, интересно! Мне все, что тебя касается, ужасно интересно.
– Ну, в общем… Лет пять назад это было. Мать пришла с работы, разделась, села за стол и заявила, что взяла кредит в банке и купила блинную. Это фургончик такой, специально оборудованный, типа ларька.
– Ага, я видела. Такой у нашей школы стоял. И на вокзале.
– Ну, вот… С тех пор у нас и началась капиталистическая трудовая жизнь. Хочешь не хочешь, а вертись! Настоящая потогонная система. Все по минутам было расписано! Вставали в пять утра, на своей домашней кухне готовили тесто для блинов в огромной такой кастрюле, начинки всякие. Потом все это на себе в блинную перли – машины ж тогда еще не было… Помню, отец тащит эту кастрюлю и все по сторонам оглядывается – не видят ли его знакомые. Дотащит до блинной – и бежать! Мать ругнется ему вслед, плюнет и к плите встает, а бабушка покупателей обслуживает. С утра и до позднего вечера. Я после школы приходил, бабушку домой отпускал. И тоже страшно боялся, что меня кто-нибудь из наших застукает… Один раз и правда – застукали.
– И что?
– Да ничего! Психанул я, конечно, фартук с себя срывать начал. А мать посмотрела на меня так, знаешь… Отчаянно как-то. Ты, говорит, сынок, не дрейфь! А если смеяться будут – в морду давай. Ты, говорит, гордиться должен, что сам свой хлеб зарабатываешь и матери помогаешь. А потом задрожала губами и добавила: хоть ты меня не бросай, сынок…
– И ты не ушел?
– Не-а. Не ушел. Полгода мы так поторговали и как-то незаметно кредит за блинную выплатили. Дело-то выгодное. Там разница между себестоимостью продукта и продажной ценой – о-го-го какая. Правда, на электроэнергию много расходов, на взятки, на крыши всякие… Но все равно – выгодно. А потом и отец одумался, стыдно ему стало копеечную зарплату в дом приносить. Потом еще одну блинную прикупили… В общем, мать настоящей коммерсанткой оказалась. Можно сказать, талантливой.
– Что ж, молодец…
– Конечно, молодец! В блинных теперь наемная сила трудится, а у матери с отцом новая жизнь началась. В достатке, любви и согласии. Только приоритеты личностей поменялись.
– Не поняла… Какие приоритеты?
– Ну, как бы тебе объяснить… Понимаешь, у меня же мать совсем простая тетка, у нее даже полного среднего образования нет. Восьмилетка деревенская за плечами, и все. Она со всеми на «ты» разговаривает, и водки запросто может накатить, и частушку похабную спеть. А отец – он такой… с претензиями на интеллект, с институтским дипломом. Вот и получается, что материна простота больше в жизни пригодилась, чем отцовские претензии.
