И когда, не потеряв и доли своего безразличия после встречи с мошками, Виктория приходит домой, обычно никто её не ждёт: старшая сестра в университете, отец и мать на работе. Однако этот день стал исключением. После школы Виктория пришла домой и увидела, как её мать и старшая сестра разбирают пакеты со старой одеждой где-то в пятнах, где-то совсем выцветшие и всю со странным запахом. Антонина Ларина и дочь её – Настенька получили от тёти Жени вещи, которые она решила отдать малоимущим семьям. Антонина знала несколько таких семей, но прежде чем отдать одежду им, решила посмотреть, нет ли там чего-то хорошего для Настеньки или неё самой.
Виктория прошла в свою комнату, замеченная мамой, но ей не тронутая, и стала выбирать платье для дня рождения подруги. Она не примеряла их – только смотрела, так как знала, что каждое её платье смотрится на ней одинаково хорошо, как не смотрится ни на одной девушке её возраста.
– Вика иди сюда! – закричала Антонина из соседней комнаты. – Посмотри, как платьице на Насте хорошо сидит. Красота же, да?
Настенька и Антонина были практически одинаковыми. Обе непростительно худые, с тощими грустными лицами, ярко-голубыми глазами и светлыми волосами, с толстыми носами и кривыми уставшими ножками. Разница в их возрасте всего шестнадцать лет, но из-за замученности студентки-Настеньки морщины на её лице прибавляли ей возраста. Виктория точно пошла в отца, которого я никогда не видела, но знала, что он есть где-то на работе.
Сутулая, дрожащая от тёплых дуновений ветра в окне Настенька стояла у зеркала и пыталась поверить словам матери. Слишком высокая и плоская с неухоженными, завязанными в хвост волосами – она в таком кричащем ярко-розовом платье фасона начала двухтысячных с открытой грудью и массивными рукавами выглядела нелепо. И все кроме любящей матери об этом знали.
– Я и тебе платье нашла, – продолжила Антонина. – Вот чёрное, простое, как тебе нравится.
На диване лежало простое чёрное платье по фигуре с вырезом на груди и короткими рукавами. Виктория надела его и подошла к большому зеркалу в зале, где и сидели Антонина и Настенька. На ней оно граничило с развратностью. И грудь её и бедра, слишком выделяющиеся на фоне обычных девушек или уж тем более на фоне Настеньки, притянули бы к себе любой взгляд даже больше, чем обычно это бывает.
– Очень оно на тебе хорошо смотрится, Вик, – сказала Настенька и попыталась придать своему лицу менее печальный вид.
– Пойдём, чай попьём, – сказала Антонина и увела старшую дочь на кухню.
Виктория рассматривала себя в зеркале светлого шкафа подсвеченная лучами солнца, притуплёнными белыми занавесками. Вроде и платье не короткое и вырез небольшой, но почему же так пошло на ней сидел подобный наряд, и длинные школьные юбки, и обычные блузки только, как это не странно, красное пальто на ней смотрелось правильно даже как-то гармонично, а вот любая другая одежда нет.
Из окна послышались отрывистые удары колокола. Виктория посмотрела в окно и между пятиэтажками увидела вдали большую церковь с тремя золотыми куполами и зелёными стенами. И искусственно вздохнула в такт её звону.
Вечер проходил легко. Виктория сидела у окна и следила за тем, как капли дождя грязнят и без того запачканное стекло. Вдалеке была видна рука Ленина, указывающая вглубь города. А в ресторане царила атмосфера, при которой любой девушке нужно надеть красивое платье и попеременно мигать разным парням.
