Сирена морских глубин - страница 2

На берегу пылали костры. Между ними сновали женщины, разжигая огонь, сматывая веревки и проверяя, нет ли трещин в выдолбленных тыквах и прорех на сетках. Несколько ныряльщиц пели песню, напоминавшую завывания ветра. Кто-то, потирая ладони, нараспев читал молитвы морскому богу. Когда начало светать, в небе появились морские птицы. Чунчжа бросила принесенный хворост в общую кучу.

– Выбери себе тольчу! – гаркнула староста.

Чунчжа поспешила к кромке воды, где пестрели черно-белые камни, дочиста отмытые ночными приливами. Она нашла гладкий камень размером с кабачок и показала бабушке, которая, взвесив его в руке, одобрительно кивнула. Перед костром выстроилась первая группа ныряльщиц в предназначенных для погружения льняных одеждах; глаза их были закрыты, лица освещал пылающий огонь.

– К воде! К воде! Заходим в море!

Ныряльщицы закрепили на поясах серпы для морских водорослей и кирки для откалывания моллюсков. Поплевали в свои маски и растерли слюну по стеклу. Мать Чунчжи, надев толстые шерстяные рукавицы, помешала палкой тлеющие угли в костре и вытащила из него камни, чтобы они немного остыли на песке.

Первая группа хэнё, держа в руках нагретые каменные грузила, обвязанные пеньковыми веревками, стояла наготове во главе со старостой, которая должна была вести их к месту погружения.

Босые женщины ступили в воду, обхватив руками тыквы-поплавки. Каменные грузила согревали им животы. Их льняные костюмы потемнели, затем сморщились и прилипли к коже. По мере того как они проходили сквозь волны, пение становилось все тише, уступая место плеску воды и стуку сердец.

Океан жадно всасывал каждую ныряльщицу. Но женщины были готовы к битве. Они били ножами по вцеплявшимся в них пальцам морской травы. С помощью кирок откалывали прилипшие к подводным скалам раковины. Они трудились в океане, напевая про себя песни своих праматерей, которые осваивали пучину до них.

Ты должна выбраться из океана, пока у тебя не онемели пальцы и губы. Хватай добычу и устремляйся обратно, к свету. Когда твоя голова покажется на поверхности, выпусти со свистящим стоном воздух, который ты задерживала в груди.

Прислонись щекой к выдолбленной тыкве, что покачивается на воде и мечтает о земной тверди, на которой она когда-то покоилась. Положи раковину в сетку и поблагодари морского царя за подарок. Закрой глаза и представь, что солнечный жар проникает вглубь тебя.

Сделай еще один глоток сверкающего воздуха.

И снова ныряй в пучину.

Мама на глазах у завистливо наблюдавшей за ней Чунчжи опустила в большой деревянный короб увесистый ком мокрых водорослей. Сверху положила притаившиеся в своих раковинах морские ушки и накрыла их другим комом водорослей. Затем, вылив сверху ковш морской воды, плотно закрыла крышку. Чунчжа крепко держала заплечную раму, пока мама привязывала к ней короб.

Раз в год, отправляясь на гору Халласан, мать надевала носки и плетеные соломенные сандалии, которые ни разу не чинили. На ней была еще не успевшая вылинять ярко-оранжевая накрахмаленная блуза с пятью деревянными пуговицами вместо обычных завязок. В узле волос на затылке поблескивала серебряная заколка, позаимствованная у бабушки. В неярком свете заходящей луны мама могла бы сойти за двойника своей дочери.

Чунчжа глубоко вздохнула и сделала новую попытку:

– Пожалуйста, омман! Ты же обещала, что в этом году пойду я!

С тех пор как мама объявила о своем намерении принести с Халласана поросенка, Чунчжа стала проситься на гору вместо нее. Она говорила шепотом, потому что в доме все спали, но куры открыли глаза и уставились на нее.