– Эти минареты со своими хищными иглами, как неусыпная стража! – задумчиво высказался Почтарев, провожая взглядом Айя-Софию.
– В принципе так оно и есть. София же строилась, как главный православный храм всей Византийской империи, так что как его ни переделывали и ни переименовывали, суть осталась неизменной, оттого и окружили минаретами. Кстати, вы читали роман Агаты Кристи «Убийство в Восточном экспрессе»?
– Разумеется, читал!
– Так вот, он написала этот роман, когда гостила в Стамбуле.
– Возможно, «Экспресс» Агаты Кристи и ваш пересеклись именно в Стамбуле не случайно, – подумав, сказал Почтарев.
– Вполне возможно, – кивнул Матюшкин и, сославшись на служебную необходимость, удалился в ходовую рубку.
Над головой проплыл второй босфорский мост имени султана Фатиха.
– Куда-то наш провожатый запропастился! Турки сегодня какие-то квелые! – подал голос старпом Марченко.
Шубин глянул, действительно катер береговой обороны, резко сбавив обороты, остался далеко по корме.
– Слева по пеленгу 208 судно резко меняет курс! – раздался в то же мгновение вскрик сигнальщика Киселева.
– Право 15 градусов! – мгновенно отреагировал Шубин.
Он выскочил на крыло мостика. Огромный контейнеровоз грязно-зеленого цвета под либерийским флагом откровенно выходил из своей полосы встречного движения и целил своим форштевнем прямо в борт БДК.
– Может, рулевое управление заело? – подал голос Матюшкин, будто оправдывая капитана контейнеровоза. – В любом случае ступает в силу правило трех «д» – дай дорогу дураку!
Шубин не ответил. Он неотрывно смотрел на форштевень контейнеровоза, под которым вскипала пенная волна. Судно явно набирало обороты. Сомнений быть не могло – оно целенаправленно шло на таран!
Лоб мгновенно покрылся испариной. Все решали мгновения – пытаться ли изменить курс, стопорить ход или, наоборот, попытаться проскочить мимо киллера-либерийца. Шубин понял, что одним изменением курса от контейнеровоза уже не увернуться.
– ПЭЖ! – схватив микрофон «каштана», крикнул Шубин. – Обе самый полный вперед!
Он рванул ручки машинного телеграфа. Те, жалобно звякнув, застыли красными стрелками на отметке «самый полный вперед».
– Коля! – крикнул он в микрофон командиру БЧ-5 Каланову. – Нас самым наглым образом таранят! Выжимай все, что можно!
– Уже выжимаю! – раздался глуховатый и невозмутимый голос Деда.
«Кострома», задрожав всем корпусом, начала ощутимо прибавлять ход. Каланов выжимал из старой машины все, что было можно.
Помощник Марченко непрерывно кричал по УКВ на международной частоте:
– Вы опасно маневрируете! Я предупреждаю вас обо всех возможных последствиях!
Но толку от этого не было никакого.
Шубин безотрывно следил за либерийцем. Там, очевидно, заметили ускорение БДК и, не сбавляя хода, в свою очередь, подвернули вправо, чтобы не дать уйти от сокрушительного удара. Дистанция между охотником и добычей стремительно сокращалась.
– Лево руля на курс 175 градусов! – скомандовал Шубин, подвернув корму так, чтобы если уж не уйти от тарана, то хотя бы сделать его скользящим, а значит, несмертельным.
На сухогрузе в ответ тоже энергично подвернули.
– Вот суки! Сейчас бы врубить из артустановки, чтобы потроха по Босфору пораскидали!
– Давай, давай, родимая! – шептал Шубин кораблю. – Мы с тобой еще не из таких передряг выбирались!
Грязный, в потеках ржавчины нос контейнеровоза уже почти нависал над бортом.
