Джан Хун стоял на одном месте и не двигался. Он особо ни на что не реагировал. Его глаза не видели, уши не слышали, а кожа не чувствовала холода, парень отстранился от мира и не заметил разъяренного адепта, который что-то кричал, а после ударил Джан Хуна по лицу.
– Сука, я оставил сестру на тебя, доверил ее тебе! Ты должен был защищать ее! Ублюдок! – Чи Намб стоял разъяренный перед Джан Хуном. Адепт сжимал и разжимал кулаки, что-то крича, но в ответ лишь видел потерянное лицо парня. – Убью!
Чи Намб, брат Чи Куринаги, запрыгнул на Джан Хуна и стал избивать его. Кулаки нападавшего окрасились кровью и с каждым ударом, запал спадал и последний взмах ударил в землю. Крик разразился на территории секты, который встретил понимание в сердцах жителей, хоронивших своих родных.
– Намб… – Джан Хун приподнялся на локте и стукнул парня свободной рукой в грудь, а после посмотрев в глаза произнес: – Это моя вина и ты прав, что ненавидишь меня. Я это заслужил.
– Придурок… Ах… Она умерла без боли? В смысле, сразу? – с дрожью в голосе спросил Намб.
– Клинок Лангу Бонга был нацелен мне в сердце, а она была у меня на руках. Мгновенье и я уже не мог ее спасти. Сколько бы я не пытался, она уже была мертва. Я хотел броситься в бой, отомстить, но Гора Намигун попросил этого не делать и просто жить, после того, как я похороню их здесь. А после и он умер, просто упал на колени и перестал дышать. Если бы я знал, что так все выйдет, то…
– Ничего бы ты не изменил. Я не ненавижу тебя, но знать и видеть тебя, Джан Хун, у меня сил нет. Уходи, убирайся прочь! Просто… – парень поднялся на ноги и пошел к могилам. А Джан Хун лишь прикрыл глаза, после чего вытер кровь. Встав с места, он побрел в сторону Секты Забытой Пустоты, не оборачиваясь назад и не прощаясь. В его сердце появилась рана, которую он не скоро залатает.
В тридцати километрах севернее бывшей секты Векового древа, в развалинах покинутой деревни собралась группа из семидесяти пяти воинов в черных доспехах, девушки с порезанной щекой и подростком, дрожащим от холода. Долва давно дала ребенку одежду, но вся она была великовата для ребенка, который сильно мерз. С каждым днем, зима все сильнее вступала в свои права.
– Наш Бог пал… – прискорбно произнесла Долва. Она с печалью посмотрела на каждого присутствующего, после чего продолжила. – Теперь я командую остатками армии Лангу Бонга… Это его последний приказ…
– Командир, разрешите? – спросил парень и дождавшись разрешения продолжил: – Предлагаю начать рекрутирование новых бойцов и освободить нашего Бога. Я уверен, что он жив и мы сможем…
– Нет… – девушка подняла руку, чем остановила речь бойца. – Хоть я и уверена, что наш Бог жив, но также, остается без сомнений то, что Император с сынишкой без труда сломают защиту Души и уже скоро тут будет карательный отряд. Как не прискорбно это говорить, но мы сейчас преступники для всей Империи. Шлемы не снимать!
Крик Долвы заставил солдата остановиться на полпути. Девушка заметила, как один из подчиненных хотел избавиться от шлема и резко остановила его. На немой вопрос касательно этого, она ответила:
– К счастью, многие из вас не видели лиц своих товарищей и в этом наше преимущество. Все вы теперь отступники и можете действовать на свое усмотрение. Спрячьте свое снаряжение, придумайте легенду и ждите своего часа. А когда придет время и вы услышите призыв, мы соберемся здесь же.
