Уильям насупил брови и стал всматриваться в крестик. Было понятно, что он узнал его.
– Это же семейный крест. У нас у каждого свой. А когда хоронили деда, его креста не было…
– Потому, что он мне его отдал, – подхватил Викто́р. – А я отдаю его тебе, – с этими словами он снял с себя цепочку и протянул Тёрнеру.
Ошарашенный парень подошёл ещё ближе к клетке и просунул руку между позолоченными решётками за семейной реликвией. В этот же момент Викто́р схватил одной рукой его за горло, а другую, в которой держал крест, воткнул в грудь парня. Руки Викто́ра обжигали решётки, но он, не подавая вида что ему больно, отпустил горло Уилла и хладнокровно обшарил его карманы. Найдя ключи от клеток, Викто́р резко вытащил руку из груди юного мессорема. В его окровавленной руке осталось сердце и реликвия семьи Тёрнера, с которой капала кровь на бетонные полы клетки Викто́ра.
Викто́р снова просунул руку сквозь решётку, чтобы открыть клетку ключом. Его «соседка» видела, как у него дымятся руки в прямом смысле этого слова. Времени на то, чтобы открыть дверцу понадобилось намного больше, чем чтобы убить Тёрнера и забрать у него ключ. На последнее ушло секунды три. Поэтому, выходя из этой тесной клетки, Виктору понадобилось сделать три – четыре захода, чтобы не остаться без руки.
Всё это время Никки не проронила ни слова. Она была обескуражена действиями Виктора. «Зачем он убил этого парня? По-моему, он уже был готов сам открыть клетку?»
Она посмотрела на окровавленное тело Уилла. Его глаза были открыты. Взгляд устремился куда-то в потолок. Казалось, он очень удивлён и обижен на пленника. Девушке было, по-человечески искренне, жаль молодого парня.
В это время Викто́р уже открыл дверцу клетку Никки. Его рука заживала от ожогов золотом. Никки показалось, что заживление идёт очень медленно. Она вопросительно посмотрела на Викто́ра.
– Мессы добавляют в золото какой-то секретный ингредиент, – пояснил он. – От него и заживает долго. Кстати, и болит очень, – пожаловался Викто́р.
Викто́р всё ещё держал сердце Уилла Тёрнера в руке.
– Нам нужно восстановить силы, – с этими словами он разломил сердце пополам. Одну половину протянул Никки.
Никки с радостью приняла «подарок», ибо становилась ещё голодней.
– Зачем ты его убил? – пережевав спросила девушка. – Я думала, что…
– Что ты думала? – перебил её Викто́р. Он был явно в плохом настроении. – Что он разжалобится и отпустит нас?
– Может быть, и отпустил бы?! – не унималась Никки. – Ведь его дед и ты…
– Нашли общий язык? – Викто́р рассмеялся. – Ты что реально поверила, что мессорем однажды выпустил ситкордиса?! Ха!
– Значит, это была ложь … – Никки была немного шокирована. – Да по тебе «Оскар» плачет!
– Спасибо, – к Викто́ру снова пришло хорошее настроение.
– А как же крест – реликвия семьи?
– Этот? – Викто́р повертел в руках цепочку с крестиком, испачканные кровью внука – Тёрнера. – Меня и вправду поймал однажды Максимилиан Тёрнер. Кстати, внук пошёл в него. Такой же напыщенный, гордый ублюдок. Обещал мне долгую и мучительную смерть. Хвастался этим крестом. Говорил, что с ним – он чуть ли не бессмертен. На что я ответил: «Когда я выберусь отсюда и убью тебя, я заберу этот крест себе. Амулет для бессмертных должен носить бессмертный.» Он, естественно, расхохотался. Но через минуту уже сделал свою большую ошибку: подошёл близко к моей клетке. Тогда я сделал то, что сейчас сделал с его внуком. Только не стал вырывать ему сердце. Даже сам не знаю почему. Но и я допустил ошибку: не забрал своё фото.
