Цин спустился по трапу и столкнулся с теми, кто спешил занять освободившиеся в звездолете места. И снова дети, и снова у всех какие-то странные, не слишком злые улыбки, как будто в этом мире еще что-то есть, как будто людей этих еще что-то ждет.
Ступив на металлическую поверхность посадочной зоны, Цин поскользнулся, закутался плотно в куртку и добежал до входа в космопорт.
Изнутри обдало теплом и потянуло кисловатым запахом множества живых существ. Свист моторов и ветра сменился гомоном тысячи голосов. Люди толкались и теснились, лепились у стен, у скамеек и турникетов, у касс, шумели, кричали, смеялись, короче говоря, жили, и жизнь эта вступала в ожесточенное противоречие с мыслями Цина о смерти. Смерти для всех и теперь, возможно, для него в том числе.
Видали такого идиота? – думал он. – Что теперь делать? Куда мне идти? Зачем?
Неприятные запахи на мгновение оттолкнули путанный клубок мыслей – многие ели прямо на скамейках и полах в залах ожидания. Тысячи ароматов переплетались зловонным букетом. Пассажиры в большинстве своем одеты были в самую простую одежду, в рабочие комбинезоны, в домашнее старье, залатанное и выцветшее. Элита Гаммы Тора не заглядывала в общественный космопорт.
Цин протолкался сквозь ораву религиозных фанатиков и забрал свой рюкзак. Отойдя в пустой угол, он запихнул в карман рюкзака банку со звенящей внутри бомбой, достал оттуда шапку.
Оглянулся, попытался решить, что делать дальше, а взгляд зацепился за часы наверху. Сколько времени? Звездолет станет подниматься минут через десять, бомба должна сработать несколько позже этого, минут через двадцать, допустим. Или пятнадцать. А когда взрыва не случится, станет ясно, что Цин струсил и скомкал планы. И тогда? Не сложно догадаться.
Что же делать? Цина трясло, поднялась температура. Он втянул голову в плечи и нервно поежился. Перед глазами все мельтешило, и пальцы правой руки терзали ладонь левой.
Он никого не знал на этой планете и вообще никогда здесь не был. Куда пойти и где остановиться? Ведь найдут везде, вряд ли для его нанимателей существуют стены и запертые двери.
А если они подстраховались? Если они сами взорвут эту поганую бомбу через десять-двадцать минут… Теперь семнадцать, в лучше случае. И та участь, которую он, Цин, готовил пассажирам звездолета, ждет его самого. И тысячи человек вокруг – если он не уберется подальше из этого космопорта.
В горле как будто застряла пробка от бутылки. Цин задышал громко и тяжело, протер глаза беспокойной рукой.
Первым делом нужно куда-то сунуть бомбу. Но куда? Не спрячешь же ее в камеру хранения, не выбросишь в мусор… Может, в городе есть река? В каком ее нет?!
Цин поспешил вдоль стены, мимо касс и бесконечной шеренги скамеек, мимо растянувшихся на полу грязных, полуодетых людей, мимо нескольких патрулей охраны – в черном и с кучей имплантов. У одного из охранников Цин заметил электронные глаза и дернулся в сторону – что, если в этих глазах распознаватель взрывчатки?! Впрочем, маловероятно. Будь эту взрывчатку так просто распознать – черта с два пронесешь ее на звездолет.
Он протиснулся сквозь узкий турникет, вышел к входному залу и двинулся к выходу. Но, не дойдя, остановился. Сквозь прозрачные двери он увидел стоящий через дорогу автомобиль, похожий на боевой броневик – черный и с башней наверху. Из такой могла бы вылезти серьезная пушка. Возле машины стоял, скрестив руки на груди, человек в черном блестящем плаще и с лицом почти полностью механическим – боевой киборг. Поодаль болтал с охранником космопорта второй.
