Он словно… Знает.
Но ведь это невозможно! Он точно не мог нигде раздобыть тех сведений, что скрыты за голыми фактами и домыслами (даже самыми смелыми!) других. Тодд’с спокойно стоит, все также улыбаясь, а его рука тем временем тянется к моей чашке кофе – и он подносит ее ко рту, делая большой глоток.
Я замираю, откладывая бутерброд, и стараюсь не показать, что все внутренности натянуты в струну.
Да, он не знает всего. Но этот мужчина, к моей беде, не идиот – и его не поймаешь на простые уловки и ту игру, что я привыкла вести в стенах своего дома.
А значит…
- Твоя ложь и попытка показаться заурядной сделала тебя еще более любопытной девушкой в моих глазах, - усмехается Тодд’с, подтверждая мою теорию, - но поверь мне, Айрин Рода’с – ни на секунду не поверю, что в все твои слова и поступки руководствуются всем этим барахлом. Тем более, что для этого можно было выбрать путь гораздо проще.
- Выскочить замуж? – спрашиваю, отбрасывая свой первый слой наигранности, и скрещивая руки на груди, - так, может, я то и сделала.
Мы скрещиваемся взглядами, и я делаю вид, будто именно в этом и был мой план. Знаю, что вряд ли Тодд’с купится – но эта ложь нужна, скорее, как попытка вновь увильнуть от ответа.
Продуманная попытка. Но декану знать об этом совсем не обязательно.
- Думаешь, я поверю, что ты подлила мне эликсир в глупейшей попытке заполучит мои деньги? – Тодд’с даже посмеивается, что я прекрасно понимаю, потому что эта версия трещит по швам, - да, предвидела приезд комиссии, то, что первым делом я взгляну именно на тебя, а следом от безвыходности предложу тебе свадьбу. И при всем при этом ежесекундно просила о разводе – наверно, чтоб развеять всякие сомнения, так? Прости, Рода’с, хоть ты и лучшая на моем потоке, но не настолько умная. Что, впрочем, лишь прибавляет тебе любопытства в моих глазах.
Он внимательно наблюдает, как я старательно изображаю досаду на своем лице, и я вижу победную улыбку в уголках тонких губ. Ох, профессор. Подумать только, даже при таком цепком уме обмануть вас – дело двух попыток. Где вторая, как правило, удачная.
- Какова тогда ваша версия? – спрашиваю, уже почти догадываясь, что он предложит в ответ.
Из того, что он мог узнать, и из того, что уже знает лично обо мне – вывод напрашивается сам собой. Никто не будет проецировать самое страшное – лишь банальности, лежащие на поверхности, которые кажутся закрученными лишь от того, что не озвучены вслух.
- Девочки вроде тебя не просто так идут в такие отделы, Рода’с. – Медленно произносит Тодд’с, сверкая глазами в тускло освещенной комнате, - о, нет, нет. У них всегда какая-то цель. Возможно, тебя или твою семью кто-то обидел, и ты желаешь найти справедливость? Я прав?
Я сжимаю зубы, очень стараясь не показать настоящей реакции на произнесенные слова.
- Вижу, что прав, - удовлетворенно кивает профессор, и я отвожу глаза в сторону, - это… Твой дядя, верно? Он каким-то образом замешан в истории с разорением твоего папы? И дальнейшими… Несчастьями?
Ох, декан Тодд’с. Все так – и совсем не так, если посмотреть глубже. Но этого я вам никогда не покажу – а потому, резко киваю, все также глядя вправо и вниз, не смея поднимать на мужчину взгляда.
Глаза – единственное, что никогда не помогают мне во вранье. Слишком много боли выдают, когда в теме моей семьи начинают вот так копаться – и потому я чаще всего не смотрю на собеседника, если не хочу быть пойманной.
