Не помня, как именно, Яра сбежала домой. Лучше бы и не ходила на праздник! Дома было тихо и спокойно, отец еще не вернулся. Скинув праздничную рубаху, Ярослава переоделась в домашнее и, вытирая слезы, попыталась отмыть с белой ткани сажу. Но от такого черного пятна разве избавишься? Одежда испорчена, да и сердце обида режет. Вот это Ярун отомстил спустя годы за ту горстку золы! Яра вышла в зимний двор и вылила из лохани на обледеневший снег мутную серую воду. Вода в снег не впиталась, а растеклась по тонкой ледяной корке. Свежая лужа расплескалась, пачкая все вокруг, – в ней отразилось небо и звезды. А затем вода вдруг снова пошла рябью, и в отражении Яра увидела черноволосую девушку. Та ехидно улыбалась и корчила лицо.
– Ты еще зубоскалить надо мной будешь? – раздраженно крикнула Яра, закидывая лужу снегом с кусочками льда, зачерпывая его целыми горстями, пока пальцы не начали краснеть.
– Яра! Ты на кого кричала? Почему во двор вышла без теплой одежды? – появился из-за угла дома батюшка.
– Не хочу! Не хочу больше быть ведьминой дочкой! – ревела девушка.
– Ох, горе мое… Пойдем в дом…
– Не хочу!
– С отцом не спорь! Отморозишься!
В доме отец усадил Яру к печке, разжег огонь, завернул непутевую дочь в теплый плащ.
– Матушка твоя… отличалась от других. Но лучше ее никого на всем свете не было: красивая, умная, рукодельная… Ты бы удивилась, какие она тончайшие кружева ткала – я ни у кого таких не видел, никогда. А с людьми не могла общий язык найти, сложно ей было почему-то. И неловкая была – могла случайно за коровой недосмотреть, та в канаву могла упасть…
– Думаешь, не ведьма она была?
– Не знаю. Странная она была – странная, но прекрасная. Мне она люба была, да и ты не жалей, что таковы твои родители.
– А как мне всех убедить, что я – не зловредная ведьма? – всхлипнула Яра.
– Всех все равно не убедишь, – помолчав, задумчиво сказал кузнец. – Поживем – увидим. Найдет и тебя твое счастье. А про Яруна, разбойника этакого, забудь. Ничего хорошего от него не увидишь, у него в голове – ветер один.
– Ты уже все знаешь?
– Так вся деревня судачит, как он тебя оттолкнул и золой обсыпал. Пророчат беды на наши головы, – кузнец закашлялся, а затем продолжил: – А ты злые языки не слушай. Будешь всему верить – быстро состаришься и станешь похожа на бабку Милицу.
– Не буду, – улыбнулась и зевнула уставшая Яра. – Пора нам спать отправляться, батюшка. Утро вечера мудренее.
– Это верная мысль, – одобрил кузнец.
***
На третий день после Зимнего праздника к избе бабки Милицы жители деревни вытоптали большую тропинку. Сразу несколько людей, кто на праздник приходил, теперь от кашля раздирающего мучились, а кто-то и сыпью покрываться начал. Бабка в деревне была не только байки рассказывать мастерица, но и местная знахарка – множество трав и ягод в запасе держала, отвары варила, воду заговаривала. Да что толку от незнакомой дрянной болезни? Не вылечишь ее травами, не заговоришь байками, не запугаешь присказками и наговорами. Только кашель на время облегчить получалось или боль убрать.
И кузнеца Всемила настигла та же беда: в первый день кашлял он слабо и редко, а на третий день – уже с кровью. Тело покрылось красной сыпью, лицо стало зеленого цвета, как вода болотная. Ярослава металась по дому и места себе не находила, отпаивала отца горячим иван-чаем, медовым напитком, молоком подогретым. Бегала к бабке Милице, как и другая несчастная родня заболевших. В очередной раз выходя из старушкиной избухи, встретила двух соседок-толстушек. То были жена и дочь: пришли за травами от кашля для своего отца семейства. Увидев Яру, обе неприятно оскалились, сморщили курносые пухлые носы. Мать плечом сильно толкнула девушку, отчего Ярослава поскользнулась и упала в сугроб у тропинки.
