Стоя в кольце орешин, мы пили битвы вино.
И солнце достигло полудня, и вот закатилось оно.
Три Короля, три Гунна, вышли против меня —
Хитрые, умные в битве, каждый сильнее коня.
Рыча в безумии бранном, они кусали щиты.
И сперва была битва, а потом мне встретилась ты.
Яснело небо поутру, но дунул ветер, и вот
Увидел я острым оком облак медленный ход.
Гроза собиралась над нами, в чаще залег олень,
Глыбами туч, громами затмился багровый день.
Рухнул Король предо мною, но крепче бились другие два,
Щерилась, усмехаясь, мертвая голова.
И меч мой, воздетый к небу, ливень добрый омыл,
Кровью вместе с водою землю он оросил.
Долго кружил меня, помню, битвенный хоровод…
Натиск мужей-медведей, сраженья медленный ход.
Долго искрилась сталью перебранка мечей —
Под ликованье грома и острых молний-лучей.
Но прежде чем небо успело чуточку просветлеть,
Второй из царственных Гуннов узнал, что такое смерть.
Тогда, ослепленный битвой, сам-друг я пред третьим стал,
В землю мечом уперевшись, Гунн, как и я, отдыхал.
А после дождь сделался реже, ливня распалась вуаль.
И солнце блеснуло белым – словно из покрывал
Мелькнуло плечо нагое, что всякий витязь видал
Брачной своею ночью. И, увидев этот закат,
Я бросился в битву с Гунном, новой ярости рад.
Но пламенем гневным вспыхнул моего противника дух.
И мы играли мечами, покуда день не потух.
Наконец целиком, без остатка отдав себя нашей борьбе,
Пал противник, а я, шатаясь, стал подумывать о себе.
О том, что пора направить обессилевшие стопы
К Обители Могучих, к воротам вечной мечты.
И тогда ты явилась. Скажи мне, Избирательница Мертвецов,
Неужели в тот день я умер, но ты вернула меня от отцов?
