Стараясь не показывать охватившего его смятения, мужчина осторожно посмотрел на сопровождавших его стражников. Суровым молчанием встретили они слова посла. Нахмурившись, воины исподлобья взирали на бесстрастного Романа.
– Князь обещает, что не станет чинить никаких притеснений ни горожанам, ни боярскому сословию! – продолжал тот. – Жизнь в Радограде останется прежней! Откройте ворота и впустите Роговолда с войском до следующего утра – и никто не пострадает!
Закончив, посол замолчал. Над Бирюзовым пятаком повисла звенящая тишина.
Каждый, кто стоял здесь, обдумывал услышанное.
Наконец Ростислав подал голос:
– По нашему закону князем будет Олег, сын Юрия. Мы ждём его возвращения из Ханатара для венчания на престол!
– Олег не вернётся в Радоград! – холодно сообщил Роман. – Он нанёс оскорбление хану и более не претендует на Речной престол. Отныне Роговолд – законный правитель, и он требует впустить его в город!
– Твои слова чудны, посол. Тяжело в них поверить, – покачал головой Ростислав.
– Тем не менее это правда. Веришь ты или нет – не важно. К делу это не относится. Нам известно, что князь Юрий мёртв. Потому передай мои слова тем, кто властвует в городе.
Ростислав пристально посмотрел в бесцветные глаза каменецкого воеводы. Затем резко развернулся, подал сигнал дозору и быстрым шагом направился за стены.
– Князь будет ожидать! – бросил ему в спину Роман. – Советую не затягивать с ответом!
Не произнеся ни слова, голова радоградской стражи скрылся в проёме между приоткрывшихся створок. Бирюзовые ворота с грохотом захлопнулись за его спиной.
***
– Погодите. Верно ли я понял, что Олега нет в живых? – подытожил Залуцкий. – И ждать его не стоит?
Тимофей Игоревич кивнул.
– Да, Иван Антонович. Вот, – посадник указал на стоявшего за его спиной, у княжеской двери, Ростислава, – он передал слова посла. Вы все их слышали. Если нужно, голова стражи всё повторит ещё раз.
Сидящие за думским столом бояре переглянулись. Новость о смерти наследника погрузила их в оцепенение. Некоторое время никто не решался произнести ни звука.
– Княжич убит? – наконец заговорил Трогунов. – Нам следует ответить! Нужно вызвать войско с северных границ! Что мы за государство такое, коли не дадим сдачи?!
Голос его креп, набирая силу. Речь свою он закончил звонким шлепком ладони по столешнице.
Шлёнов поглядел на голову Зодчего наместа полным презрения взором.
– Вот гляжу я на тебя, Борис Ярофеевич, и понять не могу – в уме ли ты? Как скажешь что, так все мы, – Афанасий Иванович обвёл ладонью зал, – диву даёмся! Ты на кого напасть собрался? На Степь? Выйди, коль ума хватило такое сказать, да по Великому тракту проедь, погляди, что с сёлами да деревнями стало! В Слевск заедь… точнее, в место, где он стоял!
– Да я… – Трогунов растерялся.
– Молчал бы ты лучше, – грубо перебил его Стегловитый. – Коль сказать нечего.
В зале снова стало тихо.
Багряный свет заката струился сквозь высокие, узкие окна, окрашивая всё внутри в оранжево-красные оттенки.
– И всё же давайте разберёмся, – вновь раздался спокойный голос Залуцкого. – Хан, по какой-то причине, видимо, из-за нанесённого оскорбления, казнил старшего сына Юрия. Это ясно. Но почему он отдал ярлык Роговолду?
– Этого я не знаю, – пожал плечами Ростислав, единственный из находящихся в помещении, кто не сидел, а стоял. – Посол не сказал.
– Да какая разница? – раздражённо проговорил Тимофей. – Видно, надоело Угулдаю, что наш князь третий год не может собрать дань как положено. А может, ещё что! Нам о том уже не узнать! Дал Роговолду дозволение – и дело с концом.
