И так, сказал бедняк, выпить хочется, а денег нет. Нам – то деньги и не нужны, а виноград, арбузы, мааанят, маанят. Мы рассказываем друг другу как их лучше и когда употреблять, на тощий или на полный желудок. Вспомнили, и как ходили в соседнюю деревню за арбузами, правда ночью, после «ручейка» игра такая, и вечерних песен наших красавиц. Это было уже близко к полуночи. Сходили.
Принесли и тут же их у прудика порешили, но, когда пошли ещё, то там придурастый сторож пальнул в нашу сторону из своего ржавого ружьишка, а оно хоть и старое, хоть и ржавое, как нам хотелось бы, таки, пальнуло и, одному нашему угодило что-то почти, как Филе, чуть – чуть пониже пояса. Потом светили спичками, заглядывали ему не в самое красивое место, в самый центр, вернее разделительную нейтральную полосу между двух его половинок.
Эта процедура, конечно, не радовала никого, а он, пострадавший, вопил, жаловался, ищите, говорит, должна быть! Дробинка или соль. Но, кроме маленького пупырышка, ничего наши ветврачи – самозванцы, не обнаружили, ему так и поставили диагноз, – синячёк и никаких гвоздей, соли и дроби тоже не могли узреть. Тем более, не было никаких для диагностики средств и условий,– спички, и то, раз два и, расчёт окончен. Видимо, правда, ружьё его было как самопал, убойная сила для нас недосягаемая. Не рассчитал маленько стрелок – охотник за вражескими самолётами. Было в те времена это красивое словосочетание и специальность.
После такой тихой, почти бесполезной ноченьки решили – постановили, и просто без постановления, решения профсоюзного собрания, как тогда было в моде.
Идти.
Вот так, шли да шли и вдруг вспомнили старые следы, почти на снегу, так был песочек, кое – где травка и там, мать их за ногу, кирцы, это такая гадость! В Крыму только я встречал, которая растёт где угодно и никакой воды.
Дождя ей, этой травке совсем не нужно, листочки мелкие, зато колючки как ёжик, только похуже, у него, хоть животик мягонький и там пушок, а эта, почти живая травка, со всех сторон иголки с резким расширением, даже наши пятки, покрытые панцирем, как у парнокопытных, да и однокопытных, прошивала эта вредина, как милицейский ёжик на автодороге, ею покрывают, когда ловят деловых людей. Видимо гениальный конструктор скопировал эту игрушку с нашего крымского кирца – колючки. Говорят же даже по радио, что над совершенным оружием трудились лучшие инженерные силы страны. Да ещё при Сталине. Попробуй поставить знак «качество» а он, шину не пробьёт, так тебе башку пробьют. Тогда и делали хорошо. Хоть и дорогой ценой платили за плохое качество…
И вот он, наш драгоценный участок нейтральной полосы между правлением и бахчёй. Там дефилировали объездчики. На лошадях, правда в одиночном варианте, им было проще, чем нам. Гоняют кнутами, а заодно и нам перепадало, когда были за нейтральной полосой. Правда, это редко, но было, было дело и не под Полтавой, здесь дома, в Счастливке.
Ну, эти, почти кавалеристы, только лошади были, совсем не в боевой форме, еле дрыгали ногами. Всё лучшее и живое было на фронте, а в колхозе на трудных работах, и эти клячи, мы их так дразнили за то, что они и нас доставали, когда бегали за кукурузой и, не дай Бог, увидит этот » кавалерист» с кнутом. Хорошо, хоть товарищ Будённый не разрешил сабли…как спец защита колхозного добра.
Так и незаметно, заблудились – вошли на, вернее за, нейтральную полосу, а Филя, чтоб ему трясця, как говорила моя бабушка, он кррассавец, с дурру двадцать, нажал на свою гашетку и мы, рванули, куда глаза глядят.
