Сказания о Странствующих Колдуньях. Книга 1 - страница 6

– Теперь можно говорить, я поставила звуковой барьер.

Эгорд от всего увиденного напрочь забыл, что хотел сказать. Колдунья, впрочем, тоже продолжать беседу не спешила, вместо этого она прошла на пустующую часть комнаты и снова замахала руками, на этот раз что-то бормоча под нос. Эгорд от творившейся прямо на глазах магии беспомощно осел на стоящий у стены стул. Первым появилась шикарная двуспальная кровать с резным изголовьем и периной едва ли не под потолок. Ей вдогонку из сияющей паутинки, льющейся в воздухе после взмахов руками, появился резной, обитый бахротной тканью стул. Финальным штрихом стала длинная штора, раскинувшаяся от одного конца комнаты до другого и разделившая помещение пополам. Кровать стул и сама колдунья скрылись по ту сторону непроницаемой ткани, впрочем, девушка почти сразу показалась вновь через разрез, имевшийся посередине. За собой колдунья катила стул, а над плечом у неё парил спящий котёнок. Усевшись напротив Эгорда, девушка пристально посмотрела на парня и спросила:

– Есть еще что-то, что ты успел мне рассказать?

Эгорд неловко поёрзал на криво сколоченном стуле и проговорил:

– С охотниками поехал один лучник, хороший стрелок и… эм… староста дал им с собой один серебряный меч.

Проговорив последнюю фразу, Эгорд тщательно всмотрелся в молодое, красивое лицо колдуньи, освещаемое бледным светом горящей свечи на стене. Он хотел увидеть её реакцию на слова о мече, надеялся по эмоциям угадать, правда ли, что колдунью может убить лишь серебряная сталь. И не увидел ничего. Ни один мускул колдуньи не напрягся, глаза и не подумали расшириться от страха. «Значит, враки, – решил про себя парень, – значит, серебро для неё не опасно и можно не переживать». Внезапно спокойное лицо колдуньи всё же пропустило через себя мимический разряд, а следом девушка звонко расхохоталось, словно Эгорд позабавил её юморной историей. Отсмеявшись, колдунья пояснила:

– Глупый, глупый люд, дорого же вашему старосте обошёлся меч из серебра. Глупый, суеверный народец.

– Стало быть, он для вас не опасен, госпожа?

Колдунья неопределённо хмыкнула и, посерьёзнев, сказала:

– Опасен ровно настолько же, насколько опасен для меня меч из любого другого металла. То, что моё тело способно принимать в себя энергию, именуемую в простонародье магией, совершенно не делает из меня неубиваемого рыцаря с доспехами вместо кожи. Меня можно заколоть, обезглавить, ударить по голове и проломить череп… Список велик, и он ничем не отличается от такого же для обычного человека, разве что к разного рода ядам причастность к магии даёт иммунитет, а в остальном…

Эгорд погрустнел. Ему ужасно хотелось узнать, почему же в таком случае колдунья не бежит, теряет драгоценное время, с таким трудом выигранное для неё Эгордом, почему она пригласила его остаться и что намеревается делать дальше. Но вместо этого парень внезапно для самого себя спросил совсем о другом:

– На что вам этот котёнок, госпожа? – он кивнул на спящий уже у неё на плече комочек.

– Как «на что»? – несколько наигранно удивилась колдунья. – Для чародейских опытов. Сварю из него элексир и буду пить на восходящую луну. Ну, знаешь, чтобы кожа блестела. Пусть сказанное один в один сходилось со словами сплетника-старичка, но было что-то в интонации девушки, что заставляло усомниться, нащупать подвох. Эгорд не успел найтись с ответом, как колдунья снова рассмеялась. До чего красива она была в тот момент, до чего мелодичен был её голос. Эгорд снова отругал себя за такие мысли, но сейчас, с ним наедине, скрытая звуковым барьером, она была так мила и непринуждённа, не было больше льда в голосе и лице, как при общении с Агафкой.