– И в чем же?
– В том, что я продумала наш диалог заранее. И ты все это время говорил точно по тексту.
– Хочешь намекнуть, что я банален?
– Ну, – я пожала плечами, – можно и так сказать.
Он покраснел. Вот сейчас я его сильно задела, но он постарался не подать виду.
– Это просто ты плохо меня знаешь. Я, например, коллекционирую таблички «не беспокоить» из отелей. Много ты таких встречала?
Я молча открыла тетрадь и развернула к нему, чтобы легче было прочесть. Там было написано «Намекаешь, что я банален? Это потому, что ты меня мало знаешь. Я, например, коллекционирую таблички «не беспокоить» из отелей».
– Первым придумал коллекционировать эти таблички Жан-Франсуа Вернетти из Швейцарии. Ты лишь повторил, – добавила я.
В этот момент в аудиторию вошла Арина. Я тут же встала, стараясь не смотреть на ошарашенного парня и переместилась на одну парту назад, чтобы подруга могла сесть рядом.
Арина удивленно стрельнула глазами в сторону красного как мак Всеволода, приземлилась рядом и шепотом спросила:
– Это чем ты его так уделала?
Я к этому времени уже сочинила кривое по ритму хокку, которое уже не было времени улучшать, иначе бы момент был упущен, так что просто продекларировала:
Он рассказал мне,
Как мимолетна роса,
Думая, что оригинален.
Арина прыснула со смеху и снова мельком взглянула на Всеволода.
– Чем займемся сегодня после занятий? – спросила она.
Я задумалась. С отношениями ничего не получилось. Нужно хоть вторую часть плана реализовать.
– Я хочу влюбиться в этот город. Так, чтобы не захотелось уезжать. Можешь помочь?
Арина скривила губы влево, потом вправо. Я уже поняла, что она так делает, когда над чем-то усиленно размышляет.
– Окееей, – протянула она. – Но ты же не хочешь попсы в стиле Красная площадь, ГУМ, смотровая и так далее?
– Нет, банальностей не надо. Все, что есть на картинках в поисковике по запросу «Москва» я уже видела.
– Отлично! Тогда у меня есть пара идей.
Признаться, я с трудом усидела на собственно главной «профильной» лекции по фольклору. Преподаватель был немыт, не чесан и вообще создавалось ощущение, что пришел он к нам прямо из пещеры, предварительно надев где-то чудом найденные пиджак и брюки. Да и нес какую-то лютую чушь.
Поэтому, когда Арина в перерыве лекции предложила слинять, ибо она уже составила для меня программу и вызвала водителя, я с радостью согласилась.
– Куда едем? – с энтузиазмом спросила я, плюхнувшись в машину на заднее сидение рядом с ней.
– Сюрприз, – коротко улыбнулась она и приказала водителю. – В Лефортово. На обычное место.
Мы остановились у странных готических кирпичных ворот с католическими крестами, за которыми виднелся какой-то парк.
Арина уверенно провела меня внутрь и только увидев одинокий киоск с искусственными цветами я догадалась, куда мы приехали.
– Кладбище? – спросила я, от удивления подняв брови.
– Если хочешь полюбить город, надо начинать с корней. Это самое старое кладбище, не считая Новодевичьего монастыря. Но там намного скучнее. А здесь считай лучший музей Москвы.
– Музей? Почему лучший? А как же разные там Третьяковки, Пушкинский?
– Потому что самый честный. В понтовых местах все напоказ. Души нет. А тут делают максимально честно. Живые всегда чествуют покойников не для мертвых, а для себя. Вот, смотри.
Мы остановились у довольно широкой композиции, полукругом охватывавшей могилу: небольшие колонны, обрамленные наверху ободом из камня стояли на небольшой стенке, доходящей примерно до пояса. В центре этой конструкции размещалась большая картина.
