Но не прошло и четырёх месяцев, как стали отзывать первые роты – даже до окончания подготовки, а на их место прибывали всё новые и новые рекруты. Обстановка накалялась и, как и предполагалось, наши соседи с юга и северо-востока не упустили шанса объявить Альянсу войну. Нас отослали через пять месяцев, завершив подготовку в ускоренном режиме – площадь Ордосской завесы со времени взрыва ещё сократилась и необходимо было срочное пополнение одного из батальонов горно-пехотного полка на восточном склоне Вороных гор. Нам выдали снаряжение, белую с редкими серо-коричневыми пятнами камуфляжную форму и рюкзаки, и без промедления выслали в горы.
С нами в поезде в различные пункты следовало ещё несколько рот, но к концу остались только мы – сорок шесть парней, которым предстояло покорять Вороные горы. Всё время пути капитан нашей роты наставлял нас, гоняя и в хвост, и в гриву на каждом остановочном пункте и готовя к предстоящему восхождению.
– Дальше поезд не идёт. Поднялись и на выход! – разбудил нас криком один из младших лейтенантов в половину шестого утра. За эту обязанность своими воплями будить нас ни свет, ни заря мы дружно прозвали его Петухом. Утренний влажный воздух обжигал глотку и бодрил получше горячего крепкого кофе. Я безумно скучал по домашнему кофе, который после отъезда стал для меня недосягаемой, непозволительной роскошью. Когда вся наша рота, ворча и ругаясь спросонья, высыпала на перрон, капитан объявил, что дальше нам предстоит преодолеть часть пути на грузовике, а часть – своими ногами. Вопросов никто не задавал – через несколько десятков метров пути рельсы были выдраны с корнем. Ночевать нам предстояло в открытом поле, и в связи с изменившейся обстановкой капитан ввёл множество новых правил, от количества которых моя голова, ещё не до конца стряхнувшая с себя сон, набухла, как перезревший помидор, и я был уверен, что к полудню не вспомню и половину.
– За нарушение режима – вахта вне очереди, – предостерёг капитан, закончив оглашать новый распорядок. – А сейчас закидывайте вещи в грузовик и себя не забудьте.
Калаханская равнина, огромная и простиравшаяся почти до самого подножья Вороных гор граница территорий Альянса сразу с несколькими странами, была словно разделена на до и после. Исчезли тёплые тона и разнообразие пейзажей, вместо которых в один миг возникли холодные безликие Пустоши. Воздух стал сухим и тяжёлым, а яркое осеннее разнотравье под ногами сменилось серой безжизненной землёй, покрытой трещинами и изредка – болезненно выцветшими жухлыми сорняками и травой, и только силуэты горных хребтов по-прежнему высились вдалеке как мрачные безмолвные стражи. Мелкие города и сёла, что встречались нам по пути, были давно заброшены – нам приходилось ненадолго останавливаться в нескольких из них, но крыше над головой мы отчего-то почти не радовались. От мёртвой тишины на улицах внутри нарастала тревога, и сон в итоге был хуже, чем даже под открытым небом – возможно, впрочем, ещё и потому, что всякий раз на ночь глядя кто-нибудь начинал травить страшные байки о Пустошах и таких покинутых местах. На мой взгляд, это был очень странный способ взбодриться, и уж лучше бы мои товарищи почаще пели под губную гармошку или затевали словесные игры, но нет – им подавай жуткие небылицы. Я сам знал их великое множество, и о Пустошах, и о йонсанцах, но Ридли и Бранд меня не выдавали – им, как и мне, было не по себе от рассказов, которые имели слишком разительное сходство с тем, с чем нам пришлось столкнуться в пути.
