Читать онлайн Виктория Рудницкая - Сказка Хрустальных гор. Том I

Prologue

–

В тот век, когда Эгн, Великий чжулу́н1, стал стар и покрылся мшистыми жилками, захотелось ему прилечь отдохнуть на свободные земли восточных равнин – обернуться огромной лесистой горой, разлив вокруг свои длинные усы – полноводные реки, и выспаться вдоволь после творения мира.

Но Эгн, мудрый создатель, не хотел оставлять без присмотра своих детей, живущих в удивительном городе в долине северных гор. Долго думал правитель чжулунов2, и создал тогда двух преемников воли своей, наказав им следить за порядком в северогорье. Каждому он подарил для того половину от Искры творения, сиявшей в груди его пламенным диском. Поделив силы поровну, одной из хранителей Эгн вверил лето, пору цветения новой жизни, а другому доверил зиму – время покоя и тихих снов. Наказал им Великий чжулун править в мире и дружбе, и чтобы не было ссор и разлада каждому дал во владение ровно полгода.

«Но помните, всё в равновесии строгом

я вам оставляю – храните уклад мой.

Друг с другом вы в северном правьте чертоге,

как день ночь сменяет, в гармонии ладной.

Чтоб я пробудился, мне Искру верните,

когда все планеты сойдутся в ряд

на небе ночном, словно жемчуг на нити.

И я вас, и звёзды за то наградят».

Так и жили они, хранители лета и зимы, поочерёдно сменяя друг друга и ведая каждый своими делами.

Летняя была прекрасна и светла, как самый благостный тёплый день. Живая и юркая, она не шла, но танцевала по земле, своим переливчатым смехом и дивной улыбкой неся радость в сердца людей. Ветер с любовью ласкал её волосы, цветом ярче хвоста кометы, и глаза её сияли подобно солнцу, когда она спускалась на землю. Люди любили и почитали её – искусную создательницу всех красок природы из цвета далёких звёзд. Не знала Летняя в жизни своей ни горестей, ни печалей.

Студёный же был мрачен и груб, как ледяной утёс. Его выточили из осколка далёкой планеты, где давно уже не было жизни. Никогда не знал Студёный ничьей любви, ведь даже взгляд его был для людей колким как самая лютая стужа, а касание, как говорили в народе, и вовсе могло убить. Под колыбельную тихих снежинок погружал он природу в глубокий сон и смывал с гор весь цвет, сотворённый Летней. От дыхания Хранителя зимы, морозного, как северный ветер, застывали реки и озёра, и следил он бережно, чтобы каждая травинка спала в снежном коконе до самого лета. Пусть зима в горах была сурова и холодна, но так было заведено самим Эгном, и Студёный строго следил за порядком, что испокон времён был неизменен, и смиренно сносил людскую немилость, принимая её как должное.

Долгие годы Студёный жил в одиночестве, наблюдая за дивными снами природы под снежным покровом, и был удивительно счастлив в горной тиши. И сколько ни силился, не мог он понять людской чёрной ненависти ни к зиме, ни к себе самому. Ведь он исправно исполнял свой долг, и всё на земле оттого было ладно. Но люди из раза в раз всё равно его кляли и гнали прочь зиму с горных земель. Слушая обидные песни людей и всё больше и больше печалясь от грубых слов, спрашивал себя Студёный:

«Может я дурно справляюсь с задачей,

коль гонят прочь зиму, ругая в придачу?»

И однажды задумался зимний хранитель: раз его порицают за дело, порученное ему самим Эгном, как люди относятся к Летней? Тогда грозный Владыка зимы нарушил древний договор между ним и Хранительницей лета. Не стал он взлетать в вышнее море для сна, как было условлено, а обернулся камнем на берегу прохладной горной реки и стал наблюдать за правлением Летней.

И как же Студёный был удивлён! Злые люди, которые прятались от него по домам и осыпали проклятьями морозы, метели и вьюги, вмиг изменились. Что ни день, то на улицах праздник, что ни час – то смех и улыбки. Народ северных гор был весел и счастлив, и сами склоны, кажется, пели и зацветали вместе с сердцами людей. Не звучало недобрых слов, не ругали горожане ни Летнюю, ни дожди её, ни тёплые ветры. Они не боялись Летней и даже впускали в свои дома, куда Студёному путь был закрыт. Щедр был урожай, буйно цвели деревья и склоны, и река была широка и богата, как и должно быть в летнюю пору. Как и Студёный, Летняя исправно следила за доверенным ей временем года. Смотрел на это Хранитель зимы и ещё больше кручинился – не понять ему было людской перемены…

Тогда обернулся он вновь собой и без страха вышел к людям с вопросом, и в отчаянье голос его отозвался могучим эхом от склонов северных гор:

«Отчего вы, о, люди, так любите лето,

а зиму браните? Да честно ли это?

Мы с Летней поставлены Эгном на равных,

но к ней вы – с почётом, ко мне же – злонравны!»

Напуганы были люди появлением Студёного. Сгустились серые тучи над северогорьем и в одночасье укрылись и город, и склоны снежным покровом. Больно было Хранителю зимы стоять на прогретой земле, так что использовал он свои силы вопреки воле Эгна. Куда бы ни ступал он – тропинки покрывались настом, а цветы надевали снежные шапки. Так был обижен Студёный, что с неба посыпался град, как капают слёзы из глаз человека. И только самые юные и горячие сердцем не бросились прочь от него, по домам, а держали ответ перед зимним владыкой:

«Кто же, скажи нам, всё то полюбит,

что их только мучает, ранит и губит?

Летняя ласкова к нам и щедра,

а ты только горестей сыпешь в достатке:

болезни и голод, мороз и хандра!

Зимой даже воздух становится гадким.

Тут есть справедливость, ответь нам, Студёный?

Отыщешь – простим, нет – ходи непрощённый!

Да только не выиграть тебе в этом споре.

Прочь с глаз! До зимы ещё очень нескоро».

Горько Студёному было слышать людские упрёки. Но, хотя люди вновь его прогоняли, решил он на этот раз не отступать перед их недовольством. Вспомнил тогда Хранитель зимы завет Эгна и возразил:

«Одумайтесь, люди! Днём бодрость и силы

вас полнят, коль выспались прежде вы ночью!

Чтоб летом природа блага приносила,

зимой должен выспаться всласть ей помочь я!

За сон безмятежный, полезный и нужный,

и ночь, и кровать вы ужели корите?

Они, как и я, пред хулой безоружны,

их суть будет прежней, как их ни журите.

Вокруг оглядитесь! Чудес в зиме много:

и тишь, и покой её дней так прекрасны!

Я друг, а не враг вам. Не будьте так строги

и зиму со мной не браните напрасно!»

Только что бы ни говорил им Студёный, люди остались непреклонны. Пусть и находил горный народец долю правды в его словах, в чудесных переливах света на тонких островках снега, укрывших зелёные травы, видели они только губительный холод.

«Быть может, и прав ты, о, Зимний хранитель,

что нам – наказанье, природе – полезней.

Средь нас твоих зим не найдётся ценитель,

им прелесть бы лета – мы стали б любезней.

Зимой всё тоскливо, печально и стыло…

Неужто ты сам себе не опостылел?»

Не знал Студёный ответа на этот вопрос – никогда он раньше не думал сравнивать лето и зиму, и помыслить не мог, что привычный уклад людям мог надоесть. Огляделся вокруг Хранитель зимы, посмотрел молчаливо на ровную белоснежную пелену, укрывшую суровые чёрные склоны, и призадумался. Взглянул он на своё отражение в речке – и не успел ничего разглядеть, ведь та тут же покрылась мутной корочкой льда. Сухой снег рассыпа́лся в руках у Студёного и никак не хотел принимать формы. Крошился и трескался лёд. Никогда не сотворить было Студёному ничего столь же прекрасного, как распустившиеся над водой кувшинки и наливные яблоки в шумящей листве, ведь не умел он создавать ничего кроме льда и снега. А умей он, быть может, и вправду люди стали бы к нему благосклоннее, думал Хранитель зимы. Вдруг земля задрожала, и не успел Студёный опомниться, как возникла перед ним сама Летняя. Рассержена была Хранительница лета, увидев, что сотворил Владыка зимы с её цветущими землями. Укорила она Студёного за то, что явился он раньше срока и отбирал теперь время, отведённое ей Эгном для лета:

«Зачем васильки мои губишь морозом?

Чем могут разгневать благие цветки?

К чему призываешь суровые грозы

и градом сбиваешь с них все лепестки?

Зачем ты пришёл, кроме зла, я не знаю.

Меж нами нарушен теперь договор.

Не друг ты мне больше. Тебя проклинаю,

бесчестный и алчный ты времени вор!»

По велению Летней вмиг растаял весь снежный покров, сотворённый Студёным, и остался только у ног его крошечный островок желанной прохлады. От властного мановения руки её все цветы встрепенулись и расправили листья. Реки продолжили ток, сбросив тонкую хрупкую шаль изо льда. Начал таять несчастный Студёный под знойным взглядом Владычицы лета, и взмолился он:

«Не гони меня прочь. Мне искусство твоё неподвластно,

пусть в обоих из нас часть от Искры творенья пылает.

Я прошу мне помочь. Научиться мечтаю я страстно,

как и ты, создавать красоту, что все видеть желают».

Мучил Студёного жаркий воздух, как руки людей обжигает пламя. Но готов был Владыка зимы стерпеть любые терзания, лишь бы Летняя сменила свой гнев на милость и позволила ему править в мире с собою бок о бок, научив дарить людям свет и тепло. Только не вняла она словам Студёного – помнила Летняя о погубленных первоцветах и морозе, обжигающем её нежные плечи, и верила, что задумал Студёный недоброе, что зло поселилось в холодном сердце его.

«Говорит о тебе неустанно наш горный народ:

ты приносишь им горе, лишенья и прочие беды.

Боюсь, что наученный мною, ты наоборот

заставишь людей только большего горя отведать.

Пусть ты кроток и мил, я не верю невинности мнимой.

Раз ты Искрой творить не научен – на то воля Эгна.

Твоя просьба, Студёный, мне видится невыполнимой.

Уходи по добру, а иначе – я к силе прибегну».

Невыносимым стал жар для Студёного, и он, поруганный и оскорблённый, скрылся в пещерах северных гор. Тем летом три дня и три ночи в горах выл северный ветер и шёл то снег, то град, какого не помнил на своём веку никто из живущих – так гневался Студёный на неразумность людей и грубость Хранительницы лета. Он клял свою судьбу, обречённый сносить вечную ненависть тех, кому должен был покровительствовать. Ведь Эгн не научил Студёного использовать Искру в его груди так, как умела Летняя, хотя и научил взамен тому, чего не умела она. И то, наверное, было справедливо в глазах их Вышнего создателя, поделившего меж Студёным и Летней всё поровну, вот только теперь Хранитель зимы не видел в том справедливости. Довольный своим веком раньше, Студёный вдруг по-другому увидел собственный путь и почувствовал всю тяжесть бремени на плечах.

В те дни, пробираясь сквозь непогоду, шёл через горы юный Художник, писавший далёкие снежные пики. Пытаясь спасти свою голову и свои труды, укрылся он в горной пещере, чтобы переждать бушующую метель, и вдруг встретил там Владыку зимы. Удивился Художник появлению Студёного среди лета, но не испугался, а только поклонился ему с почтением и сел кротко у самого входа.

«Долго здравствуй, Студёный. Вот дивная встреча!

Разрешишь отдохнуть здесь с тобою с дороги?

Печален твой взгляд… отчего в летний вечер

ты здесь? Что на сердце твоём за тревоги?»

Впервые Студёный встретил людскую доброту и участие, и рассказал тогда Художнику обо всех своих горестях и печалях – и почему он спустился на землю в неположенный срок, и как прогнала его Летняя, и как говорил он с горным народом. Сетовал Студёный на свою долю:

«Невозможно уметь всё на свете, Художник.

Хотелось бы сделать мне зиму приятной,

но клятв нерушимых я вечный заложник.

Мечты не исполнить моей, вероятно».