Эппа попятилась с лестницы и пробежалась взглядом по всем собравшимся.
– Ба! – громко протянула она, прохаживаясь по дороге вместе с прочими зеваками. – Вся шайка в сборе.
По толпе пополз шепоток.
– Уж Эппа дурная, но Ланцо Эспера и сам не от мира сего человек. А может, вовсе не человек! Лучше держаться подальше.
– Говорят, его отец – сам мальпранский гранд. А этот бандитом заделался. Ещё и дровоколом трудится. А ведь белая кость! Сразу видно.
– Ему бы в священники, с его-то, так сказать, физией и комплекцией. Быстро поднялся бы к верхушке…
– Ярче светила блещет, глазам больно. И ведь не уходит в тень, на самом пекле сидит!
Банда Ланцо тем временем расположилась на лестнице у фонтана. Некоторые закурили, иные заспорили, кто-то принялся жевать жареный свиной хвост, угодливо преподнесённый лоточником. В ногах их крутились собаки, а также оборванного вида дети, вымогающие милостыню. Бандиты гнали малолетнюю голытьбу прочь от себя и наперебой галдели всё ещё детскими, ломающимися голосами, утирая рукавами жир и специи с уже совсем не детских физиономий. Уличные стычки да премудрости слежки воспитывали в них жёсткость и проворство, многие уже начали прислуживать рыцарям и потому в перерывах между чисткой коней и доспехов постигали азы стратегии и мастерства реального боя, при этом учась выдержке и закалке. Но главным, на что оглядывались они в мыслях своих, был, несомненно, Ланцо.
Ланцо умывался. Склонившись у фонтана, он обливал голову холодной водой, потирал шею, грудь и довольно фыркал. Он закатал рукава, но всё равно промочил всю рубаху, довольно поношенную на вид. Наряд Ланцо был прост – чёрный дублёный жилет поверх красной льняной рубахи, узкие серые штаны, широкий кушак на бёдрах и добротные новые башмаки. За пояс его были заткнуты перчатки, слева висел обыкновенный кинжал с деревянной рукоятью и небольшой кошель, правая голень была обмотана верёвкой.
Всласть напившись и умывшись, Ланцо присел на край фонтана рядом с Фиаче. Обоим было по семнадцать лет, и оба не походили друг на друга как день и ночь. Долговязый смуглый Фиаче с хитрыми зелёными глазами и худым подвижным, словно кунья морда, лицом не уступал Ланцо ни в стати, ни в сноровке. Однако несмотря на высокомерную усмешку, на бархатный дублет и торчащий кружевной воротник нижней рубахи Фиаче, опознать из них двоих главаря банды было легко. Широкоплечий большерукий Ланцо выделялся вовсе не ростом, не красотой и сиянием точёного лица – ярче золотых волос бросалась в глаза его благородная выдержка. Невероятное для своих лет самообладание являл Ланцо каждым жестом и взглядом, его полная уравновешенность, обычно столь несвойственная порывистым юношам на пороге взросления, производила на его соратников сильнейшее впечатление.
Не слыхали они от него ни грубого окрика, ни оскорбления, ни бахвальства, ни властной бравады. Он всегда был спокоен и вежлив, можно было подумать, ярость и страх вовсе не свойственны ему, миролюбивому существу, однако в его глазах всегда явственно читалась странная для его возраста проницательность, которая тревожила, казалось, не только окружающих, но и его самого.
Ни капли притворства не таилось в его взгляде. В его присутствии стыдно было лгать, и верные приспешники Ланцо даже не пытались юлить перед своим диковинным главарём.
Сам главарь порой немало озадачивал их своими наблюдениями и лишь один Фиаче осмеливался на расспросы, порой не без раздражения.
