Дон Моген со стуком опустил на стол свой кубок и удовлетворённо нараспев прорычал:
– Хорошо! Славно потрудился, Пиго, славно.
– Спасибо, дон, – поклонился тот, – с божьей помощью.
– Благодарю за ужин, Пиго, и вас, дон Моген, за гостеприимство, – произнёс Ланцо, утирая рот рукавом рубахи. – Спасибо, что накормили и приютили меня.
– Располагайся как дома, – откликнулся рыцарь, – в комнате под лестницей сейчас нет кровати, но ты можешь устроиться на ночь на чердаке. Там свежо и сухо, хоть и несколько тесновато.
– Благодарю вас ещё раз.
Фиаче, разомлевший, было, от еды и вина, встрепенулся и удивлённо вздёрнул вверх свои чёрные изогнутые брови.
– Ты что, останешься здесь?
– На эту ночь.
– Но почему?
Ланцо устало потёр шею и пробормотал:
– Ты был у меня?
– Я только что оттуда. Никто не знал, куда ты пропал, сеньора Чиела искала тебя.
– Что происходило в доме?
– Начался глубокий траур, – принялся рассказывать Фиаче. – Когда я приехал, там было полно народу – все пришли проститься с главой гильдии и выразить родным соболезнования. В доме было тихо – я слышал только как священник зачитывал молитвы. Было темно и душно, пахло варёным мясом и лекарствами. Мастер Эврио был уже омыт и облачён в саван. Его положили на стол, к груди привязали огромный Божий камень – это от некромантии. Родственники по очереди подходили к столу и мокрыми от слёз ладонями касались тела – омывали слезами. Кузены твои стояли у ног старика и держали его стопы – прикладывались к корням предка. Где-то наверху младенец заплакал, но к нему никто не шёл – ведь то хороший знак на прощании. Твоя мать проводила меня и попросила передать тебе, чтобы ты вернулся до ночи домой – успеть проститься. Ночью будут бдения, а завтра на рассвете похороны.
Ланцо кивнул.
– Как она?
– Сеньора Чиела? Скорбна, но сдержана. При мне держалась она весьма спокойно, но я думаю, она просто чертовски устала.
Ланцо вновь закивал.
– Так почему же ты не явишься на прощание? – допытывался Фиаче.
– Но я уже простился.
– Я думал, ты, как религиозный человек, чтишь все обряды.
– Обряды ничего не значат, – покачал головой Ланцо. – Это лишь утешение для тех, кто в нём нуждается. Однако для меня нет ничего больнее и бессмысленнее, чем утешение во время столь жгучей печали. Завтра я отведу маму на похороны, и буду рядом с ней, чтобы её утешить. Я буду нужен ей завтра, не сегодня.
Фиаче лишь сейчас приметил, что Ланцо был бледнее обычного, и из внимательных глаз его периодически, как бы между прочим, выкатывались слёзы.
– Как скажешь. Знай, что ты всегда можешь остановиться и у меня.
– Спасибо, Фиаче, но не думаю, что твой отец будет в восторге, – покачал головой Ланцо. – Он ненавидит меня.
– К чёрту его! Запрём его в сарае. Хоть проспится там.
Ланцо слабо усмехнулся и вновь покачал головой.
– Правильно, не связывайся с каперами, добра от них не жди, – вставил Пиго. Фиаче тут же метнул на него настороженный взгляд. – Пират он и есть пират – при деньгах ли, с пустыми ли карманами. Место ему – на рее…
– Полегче, Пиго, – прикрикнул на него дон Моген, – оставь своё недовольство при себе. Прошу прощения, молодой гант, – обратился он к Фиаче, – слова моего лакея могли задеть вас.
– Вообще-то он прав, – пожал плечами Фиаче. – Мой отец – пират. И надо сказать, я не шибко бы расстроился, если бы он умер. Правда, скорее всего это произойдёт не на рее, а в винном погребе.
