Ланцо надолго умолк.
Не дождавшись продолжения, все зашевелились и выдохнули, ибо, как оказалось, слушали его, затаив дыхание. Дон Моген по-прежнему молча курил, пристально глядя в глаза своего оруженосца. Казалось, рассказ Ланцо его совершенно не встревожил, но заинтересовал как нечто занимательное и теперь он с пристрастием всматривался в Ланцо, словно пытаясь разглядеть в нём некие ранее не замеченные черты.
Зато Пиго явно забеспокоился и заёрзал на месте, бормоча какие-то ругательства.
– И что, – лакей нервно огляделся, потирая плечи, – ты и сейчас видишь этих тварей? Ты видишь, как нас касаются эти чудища?
Ланцо покачал головой.
– Здесь никого кроме нас.
– И давно у тебя эти видения? – озадаченно пробормотал Фиаче.
– Сколько себя помню. В детстве я не придавал этому значения. Многие дети рассказывали, фантазировали, что видели чудовищ, разную волшебную нечисть. Сначала я думал, это оно и есть, что я, как и все, вижу нашу общую фантазию. Но вскоре я стал замечать, что никто кроме меня не видит великанов, однако все охотно отдаются их власти. Я же научился убегать от них, увиливать от их ручищ, прятаться и пережидать. Но как же я устал прятаться… – покачал головой Ланцо. – Я ненавижу их.
– Так что это за твари? – допытывался Пиго. – Черти? Демоны? Злые духи?
– Я не знаю, – вздохнул Ланцо. – Не знаю, как называются эти чудовища. Они… состоят из людей, Пиго.
– То есть мы и впрямь в аду? – Пиго аж подскочил на месте. – По-твоему выходит, мы живём среди тварей, которые делают с нами что хотят?
– Мы сами, – громко сказал дон Моген, – мы сами делаем с собою что хотим. Мы, люди, и больше никто. Мы сами и есть черти, демоны и злые духи.
– Почтенный дон! – Пиго ухватил рыцаря за плечо и потряс его, словно пытаясь разбудить. – Вы слышали, что он тут рассказывал? Слышали? Складно бает, да вот только то самая натуральная ересь! Или же юродивый бред. Что же вы-то такое говорите, дон? Как же можно… – Пиго заглянул хозяину в лицо и, удостоверившись, что тот вполне ясно внимает ему, продолжил: – Уж как есть, всем известно, что Ланцо никогда не лжёт, не склонен к пьянству и помешательству. Однако же доподлинно неизвестно, склонен ли он к заблуждениям, податлив ли ереси? Возможно с охотою принимает он одно за другое, подобно как незадачливый крестьянин впотьмах принимает старый иссохший дуб за силуэт чёрта, и вместо того чтобы окститься и разузнать истину, любовно лелеет своё суеверие и с гордостью треплется о нём во все стороны.
– Окстись-ка сам, Пиго, – подал голос рыцарь. – Что ты мелешь? Кончай причитать и обвинять Ланцо в ереси, уж ничего глупее выдумать ты не мог. Что ты так всполошился? Будто бы велика новость, что зло живёт среди людей.
– Живёт? Как бы не так, – покачал головой лакей. – Не просто живёт, но самым натуральным образом людоедствует, калечит, рубит, пожирает! Что же делать нам, где спрятаться от этого зла, дон?
– От зла не спрячешься, Пиго, – рыцарь выдохнул облако дыма. – Злу надо противостоять.
– В аду? – вскричал лакей, всплеснув руками и поворотившись в темноту. – Как можно бороться со злом в аду, почтенный дон? В самом сердце зла наши усилия ничтожны! Всё равно как рыбы в океане боролись бы с дождём, чтоб не промокнуть. И уж если мы в аду… – Пиго сердито затопал вверх по лестнице, – то чем же, чем же, позвольте спросить, я так провинился? С каких же радостей меня сюда определили?
