Он волшебством крадёт себе жену.
Разрезанная ткань в шатре – обман лишь.
Надрез был сделан ночью, но не им.
Попытку сделал, девушку похитить,
Идущий с караваном бедуин.
Но он, похоже, всё же, припозднился.
Могучий Див его опередил.
Несчастный это скрыл, хотя молчаньем
Он, в общем-то, ничто не изменил.
Однако если в нём любовь пылает,
И больше нет на свете таковых,
Кто всё ещё почувствовать желает
Её в объятьях чувственных своих,
То разыскав, отправьте без задержки
Влюблённого куда я укажу.
Спешите прекратить деянья Дива.
Поверите мне – значит услужу».
А что тут делать? Верить иль не верить?
И хоть невероятен был рассказ,
Хотелось за соломинку схватиться,
Чтоб в поисках продвинуться сейчас.
Послали тут же стражников, чтоб быстро
Возможного влюблённого нашли,
И вскоре к господину на дознанье
Троих из каравана привели.
Пытать их повелитель сам не думал.
Он это предоставил мудрецу.
Кто ж добровольно правду из них скажет?
Ложь жизнь продлит и не сведёт к концу.
Зато, кто знал о сделанном разрезе,
Реально в месте том не побывав,
Виновного в событьях распознает,
С подушек мягких даже не привстав.
И он был прав. Недолго наблюдая,
Мудрец позвал к себе лишь одного,
И тут же произнёс: «Доверься парень.
Откройся и не бойся ничего.
Я знаю о тебе довольно много,
И даже то, что ты, дружок, влюблён.
Мне ведомо, как ты шатёр порезал,
И грех твой может быть теперь прощён,
С условием, что девушку отыщешь.
Срок для спасенья менее трёх дней.
А чтобы миновать опять пустыню,
Получишь при согласье двух коней
И белого горбатого верблюда.
Я после расскажу тебе зачем.
Сейчас же исповедайся пред нами.
Не стоит наживать себе проблем».
Мудрец итак всё знал. Ему хотелось
Слова свои тем самым подтвердить.
Не все ему пока что доверяли.
Их нужно было этим убедить.
Рассказ мудрейших поразил, конечно.
Явившийся признался им во всём:
Как дева паланкин в ночи покинув,
Гуляла в дивном образе своём,
Как он её, увидев, вмиг влюбился
И тотчас захотел её украсть,
Как выждал, когда в сон все погрузятся,
Из сил последних сдерживая страсть.
Он знал, что виноват был и безмерно,
Красавицу чужую возжелав.
Но он не совершил ведь похищенья,
В шатре девицу ночью не застав.
Однако был готов без промедлений
Отправиться на поиски её.
Он попросил пристроить лишь товары
И прочее имущество своё.
«Товар оплачен вдвое больше будет,
Как только ты девицу привезёшь.
Один лишь час даю тебе на сборы.
Надеюсь, что в пути не пропадёшь» -
Сказал ему сурово повелитель.
А дальше продолжал уже мудрец:
«Тебя зовут, я знаю, Байрамуком.
В душе своей поэт ты и певец.
Ты ровно через час пойдёшь со мною.
Прости меня великий господин,
Но тайну я открыть могу тогда лишь,
Когда останусь с юношей один».
На этом разговор их завершился.
Зал был уж без почтенных мудрецов.
Они, во всё поверив, удалились,
Не пожелав ронять напрасно слов.
А тот, кто оказался их умнее,
Остался. Он пытался рассказать,
Что нужно дать в дорогу бедуину -
Как правильнее в путь его собрать.
Два скакуна, да и верблюд двугорбый
Озвучены им были уж давно.
Но он велел дать юноше с собою
Зелёное и красное сукно,
Ковёр набитый нитками красиво,
Что первым попадётся на глаза,
Кувшин с подносом медным, непременно
Большой бурдюк заморского вина.
До тонкостей мудрец знал почему-то,
Что с юношей должно произойти.
Поэтому заставил Байрамука
Снабдить водою на шесть дней пути,
Одеть нарядно, чтобы непременно
На голове был сложенный тюрбан…
Нашлось всё быстро и без затруднений,
