Грубые соседки бесцеремонно спрашивали у неё:
– Мария, кто отец-то?
Она отвечала, дерзко глядя в глаза:
– Святой дух! – и гордо шла прочь.
Когда пришло время, сын спросил её:
– Мама, кто мой отец? Мальчишки в школе говорят, что то ли медведь, то ли ещё кто. Я их луплю, конечно. Но всё же?
Мария присела в кресло и взяла его за руку:
– Он русский. Его зовут Егор. Я назвала тебя Хорхе в его честь.
– Так я и думал.
– Мы встретились на олимпиаде, – она взглядом показала на медаль, висящую на стене, – я как-то заблудилась, вышла не на той станции метро. Он мне помог, оказалось, он немного знал испанский – изучал, сам не зная, зачем. Проводил до гостиницы, а на следующее утро ждал с цветами. Я не пошла на тренировку, и мы весь день гуляли. Меня предупреждали, что русские грубоваты, но он меня покорил. И не только внешностью, мы говорили о книгах, представляешь, он любит Маркеса! Мы говорили о Достоевском и Чехове. Ты вот недоумевал, зачем я заставляла тебя учить русский, читать русских классиков. Но придёт время – скажешь спасибо. Уже под вечер оказалось, что он тоже спортсмен, борец. Талантливый, но на олимпиаду не попал. Говорил, потому отчасти, что отказался пить таблетки, которые ему давал тренер. Тот так обозлился, когда узнал, что всё, что он давал Егору, он просто складывал в ящик стола – он мне показывал, там их столько! Он потом всё равно пробился, на чемпионате Европы был третьим. Я следила за ним по новостям. Но потом он исчез.
Хорхе забрался в кресло и устроился у матери на коленях:
– Почему вы расстались?
– Те дни… Это были самы счастливые дни моей жизни. Меня чуть не отстранили от выступлений – ещё бы, нарушить график тренировок! Но обошлось – к счастью, я слишком хорошо бросала это копьё, и меня некому было заменить. Потом… Потом олимпиада закончилась. Мы пели «До свидания, маленький мишка» и плакали. Весь стадион. Казалось, что весь мир. Мы с Егором смогли увидеться перед отъездом. Я ещё не знала, что беременна.
– Ты не пыталась его найти? А он?
– Сначала думала об этом. Но решила, кто знает. У него своя жизнь наверняка, семья – зачем всё рушить?
Прошли годы. Мария не удивилась, когда уже взрослый Хорхе как-то пришёл к ней и сказал:
– Я еду в Россию, – и поспешно добавил, – на чемпионат мира по футболу.
Она не стала в ответ напоминать, что футболом Хорхе не интересовался. Только подошла к нему и сказала спокойно:
– Он мечтал когда-нибудь поселиться в Переделкино, это такой посёлок под Москвой. Может, найдёшь его там.
Хорхе хотел что-то сказать, но промолчал.
Вот она, Москва. После пересадок в Мадриде и почему-то в Мюнхене. От количества людей рябило в глазах. Из толпы вдруг отделилась черноволосая девушка с голубыми глазами и окликнула его:
– Привет, голубоглазый брат! По-русски говоришь?
Хорхе сглотнул:
– Да.
– Заблудился? Пойдём, проведу к стоянке такси. Зовут-то тебя как?
– Хорхе, – он был в каком-то тумане, перелёты совершенно его дезориентировали, и он не успевал за сменой обстановки.
– Пока, Егор, – сказала она, поцеловала его в щёку и пошла обратно.
Ошеломлённый Хорхе потрогал влажную щёку. Он слышал, что русские девушки, как и кубинские, любят иностранцев, но одно дело слышать, а другое дело испытать самому. Если бы он сейчас обернулся, увидел бы, что девушку попытался приобнять загорелый таксист в большой плоской шляпе, но она не только увернулась, но и громко шикнуда:
