Ирочка усмехнулась:
– Так все же, Уолли?
Старик покрутил самокрутку в пальцах.
– Вы собираетесь притащить на мою землю орды орущих безбожников? Которые понаставят палаток, будут нажираться, курить траву, орать, совокупляться в каждом углу, и все это под грохочущий на всю округу рок?
– Да, но мы готовы… – начал было Лукас.
Уолли махнул рукой, и он замолчал. Старик поднес к самокрутке зажигалку, глубоко затянулся и через некоторое время выдохнул.
– Мне нравится, – сказал он и передал косяк Ирочке.
А слухи расползались. Те же люди, что недавно шептались о том, что Лукас выдохся и вот-вот уйдет на покой, теперь доказывали друг другу, что он намерен возродить «Единорога» и отправиться в мировое турне. Музыкальные паблики намекали на нового участника – или, возможно, даже участницу группы, которая возьмет на себя вокал и гитарные партии Джимми. В твиттер и инстаграм Фрека рекой полились подписчики. Правда, они оказались несколько разочарованы – музыкант выкладывал фоточки гитар и котиков. Пару раз мелькнули маленькие пони, и поклонники сочли это тайным знаком. Лукас, ветеран шоу-бизнеса, вел компанию с изяществом римского стратега и коварством старого политика. Он бросал намеки. Случайно проговаривался. Допускал утечку материала и, когда это попадало в эфир, все отрицал. Он появлялся то там, то тут, то с теми, то с этими. Ему трижды звонили со стадиона и уверяли, что нашли свободный день, даже несколько, но он отказался.
Наконец, где-то через месяц, когда напряжение уже зашкаливало, Лукас появился в эфире «Радио-рокс».
Он сказал это с порога. Повелитель эфира бывший байкер Уэс Джеймсон хлопнул себя по колену и выдал в микрофон:
– Сукин ты сын!
Тысячи людей в разных точках страны синхронно произнесли то же самое. Лукас сказал:
– «Единорог» возвращается.
– Ну вот и кто тебя тянул за язык, а?
Айзек негодовал. Он мотался по студии туда-сюда, как бешеная грозовая туча.
– Что тебе стоило еще подождать? Ты видел, что вокруг точки твориться? Мало того, что со всех сторон лезут папарацци, так еще и припарковаться негде!
Лукас улыбался во весь свой акулий рот. Он прекрасно понимал Айка и даже ему сочувствовал, но шумиха была его кормом, его допингом и его океаном.
– Не ной, – сказал он, – Хотели же как десять лет назад, вот и получайте.
Айзек досадливо махнул рукой.
– Да я даже не за себя. Я-то привык, морду топором, очки на нос и пошел. А как наш малец через все это прорвется? Он уже на полчаса опаздывает.
– Я придумал для него проход, – успокоил Фрэк. – Для него и Рыбешки, его это тоже выводит. Придут – расскажу.
– Ну, вот видишь, – обрадовался Лукас. – Все в норме, не дрейфь! Это нам на руку. Отличный пиар.
Дверь распахнулась, и в студию ввалился курьер с пятью коробками пиццы. Под недоуменными взглядами он свалил коробки в угол, сорвал с головы кепку и крикнул:
– Привет, ребята!
– Пух, ну ты даешь!
Фрэк аж сел от удивления. Пух пожал плечами, но вид у него был довольный.
– Я как-то подрабатывал пицца-мальчиком. Форма осталась, вот я и подумал… Хотя, если честно, не я, а моя Геката. Ну, и пиццу захватил. Пригодится же.
Мужчины зааплодировали. Дверь распахнулась снова, и в студию вошел очень лохматый маляр.
– Здорово, парни, играем? – сказал он голосом Сержа.
Все посмотрели на Рыбешку. Рыбешка посмотрел на Пуха. На секунду повисла тишина, а потом стены дрогнули от хохота.
Джимми сидел в своей домашней студии. Вернее, парил над креслом. Его глаза были закрыты. Он напевал.
