Сказки леди Шоу - страница 2

Натянув чулки и нижнюю юбку, она оставила корсет не зашнурованным и быстро заправила свою постель, когда услышала быстрые шаги в коридоре. Дежурная учительница ходила и стучала в двери, будя девушек. И пока все просыпались, ополоснула лицо водой из кувшина.

– Ранняя пташка, – соседка зевнула, потянулась, неохотно покидая свою постель. Хелен представила, как будет нежиться под одеялом в новом доме уже завтра: хоть какая-то радость. Дядя, как она поняла, был очень богат. – Ты останешься с нами на завтрак?

– Я уезжаю сразу после него, – в тоне Хелен звучала меланхолия и равнодушие. Еще неделю назад она решила, что не станет плакать из-за расставания с подругами и её глаза будут сухими. Она выплакала достаточно слез и больше их не будет. Попросив соседку помочь ей с корсетом, Хелен первой покинула спальню, полная решимости вести себя так, как было задумано.

Завтрак, по обыкновению, проходил в тишине. Она не спала всю ночь, ворочаясь с боку на бок и думала, что за столом будет клевать носом, как многие её сокурсницы, однако, к своему удивлению была бодра в отличие от них, но есть не хотела. Хелен выпила горячий чай и съела немного хлеба, почти не тронув кашу. Едва было разрешено подняться из-за стола, как она поспешила удалиться в общую спальню. Ей хотелось побыть в комнате одной, ни с кем не разговаривая попрощаться с пансионом. Шесть лет, проведенных здесь были ей дороги. Здесь прекратились сновидения-путешествия по таинственным городам, которые все называли кошмарами или истерией, учителя не пугали её сумасшедшим домом, больше не поили вишневой микстурой Айера, ни успокаивающим сиропом миссис Уинслоу2 – от них все равно не было никакого проку.

Здесь у Хелен появились подруги, именно здесь она научилась рисовать свои картины. Миссис Бэбкок лично занималась с ней, когда Хелен только приехала, прося рисовать то, что её пугало или снилось. Так родилась не одна картина, которая сгинула в огне. Миссис Бэбкок считала, что если девочка будет видеть, как фантазии горят, то они исчезнут и в её снах. А через год сновидения прекратились, но желание и талант к изобразительному искусству – возросли. Свои последние рисунки —простые пейзажи, – она раздала подругам, на память; себе оставила только один пейзаж пансиона и положила его поверх вещей в чемодане, чтобы не помять. Хелен еще раз перебрала свои вещи, проверяя, правильно ли все сложила и не забыла ли что-нибудь. Она боялась что-то забыть не из-за того, что больше не увидит эту вещь, а потому, что боялась рассредоточиться, ведь только это удерживало её от того, чтобы не упасть на постель и разрыдаться. Все знакомое ускользало, тревога росла как упрямый сорняк. Она больше не будет жить в своем доме, завтракать и гулять с Франсин или своей горничной Люси. Ей придется жить в чужом для неё доме и городе, под присмотром незнакомых ей людей.

Проверив все вещи, она посмотрела на себя в зеркало. И взяв щетку для волос, стала расчесывать свои рыжие, слегка отливающие медью волосы. Все пансионерки убирали волосы в косы, закручивая их на ушах и закрепляя сзади, но Хелен так надоела эта прическа, что она распустила свои волосы и расчесала, закалывая их в практичный пучок сзади, оставила только пару прядей, чтобы они закрывали уши и шею. Поверх она надела соломенный капор, завязывая ленты под подбородком. Закончив с прической, она взглянула на свое лицо. В отражении на неё смотрела молодая девушка: красные в свете утреннего солнца волосы были гладко зачесаны и убраны в тугой пучок, платье было суконно-синее, без оборок и с кружевным белоснежным воротничком. Но даже он выглядел скромно, роскошь и красоту велели оставить для салонов и балов. В пансионе девушкам прививали сдержанность и мягкость, они носили светлые платья только по воскресеньям и праздникам, а в остальные дни свою синюю форму. Золотистый свет из окна падал на её лицо, отражался в зеркале, ослепляя и не давая увидеть в глазах Хелен тоску, ямочки на щеках на овальном лице уже не появлялись от улыбки, которая обычно озаряла её лицо, когда она смотрела в зеркало. На все то время, пока она расчесывала волосы, тревога забывалась, а стоило Хелен отвернуться от зеркала, крадучись, возвращалась.