В общем-то, мне повезло с внешностью. Мое лицо обрамляли каштановые волосы, глаза были редкого сине-зеленого оттенка, нос – вздернутый, а фигура отличалась стройностью. По моим подсчетам, причина всех неудач крылась в том, что мужчины просто-напросто побаивались меня. Глядя на такую девушку, они, наверное, думали, что я вытрясу из них все денежки.
Пейзаж за окном постепенно менялся. Вместо волшебного моря нашему взору открылись не менее причудливые горы, похожие на застывших чудовищ, поросших мхом. Отель приютился между гор, практически у самой вершины. Двигатель автомобиля сильно гудел при подъеме, оповещая округу о нашем приближении. В прокате мы взяли спортивную машину класса люкс.
На территории отеля оказалась пара корпусов, дорожка через мостик, под которым пробегал горный ручей, а рядом произрастала тенистая грушевая аллея.
Выгрузив вещи и немного подкрепившись, мы решили прогуляться к морю. На языке все еще чувствовался вкус креветок и свежевыжатого апельсинового сока после завтрака. Я в блаженстве прикрыла глаза.
Когда мы подошли к воде, показалось что все пропитано солью: камни, деревья и птицы. Лежаки на пляже также источали соленый аромат, и я ощущала жару каждой клеточкой кожи, вбирая в себя море, напитываясь им.
Мы с друзьями купались, ныряли с аквалангами и до блеска натирались маслом. Так продолжалось пять дней. Многие туристы сразу же по приезде отправляются на экскурсии, но мы решили для начала устроить себе «тюлений» отдых.
Во время одного из обедов, которые проходили на террасе в саду, у меня сильно скрутило живот. Боль была непонятной, невероятной и просто невыносимой. Анна сразу догадалась, что стандартными таблетками здесь не обойтись, и очень быстро с помощью администратора вызвала мне скорую. Персонал отеля искренне переживал за русских туристов. Греки вообще испытывают историческую любовь к россиянам, так как именно мы когда-то освободили этот многострадальный народ от политической зависимости.
Прошло около десяти минут. Мне же казалось, что я мучаюсь от боли целую вечность. Наконец-то врач прибыл в сопровождении медсестры, гречанки с миндалевидными глазами. Он долго пальпировал мой живот и в заключение произнес: «It looks like appendicitis. It should be dissected out immediately».1
Единственное слово, которое я поняла из английского с очень большим греческим акцентом – это «appendicitis». Руки тотчас стали холодными и увлажнились, голова закружилась, комната куда-то поехала, предметы заскакали, словно в африканской пляске, и через пару секунд я окончательно потеряла сознание, очутившись внутри своей головы. Сначала там было темно, но потом стали всплывать цветные картины. То были даже не сны, а их далекие отблески. Не знаю, сколько я пробыла в бессознательном состоянии. Воспоминания складывались в разные сюжеты. Особенно запомнился Данила Козловский, с которым мы почему-то отправились на Мартинику.
К сожалению, мои грезы были прерваны, в глаза бил сильный электрический свет. Мне совсем не хотелось просыпаться, ведь мечтать о дальних странах гораздо приятнее, чем очнуться в больнице, да еще так далеко от дома, и в ужасе ждать, что же скажут врачи и какой они поставят диагноз. Свет нещадно палил, и я медленно, с неохотой приоткрыла глаза.
– Здравствуйте, Арина, – голос доносился откуда-то сзади. – Меня зовут доктор Пеон Эксархидис. Мы только что вас прооперировали, и операция прошла успешно. Теперь вам нужен полный покой. Как вы себя чувствуете?
