Молодой человек рассеянно кивнул.
– Так берёте?
– Да, беру, мне это подходит. Я сейчас спущусь, только огляжусь немного.
Хозяйка удовлетворённо кивнула. Потом внимательно, с прищуром, посмотрела на него – нет, не похож на вора, да и красть в пустой квартире было нечего – и вышла. Новый постоялец достал из стола книгу, и повертел её в руках, рассматривая кожаный переплёт. Переплёт был явно сделан не профессиональным печатником, но очень старательно и аккуратно.
Только в углу форзаца кто-то оставил отпечатки двух больших пальцев.
История шестая. «Дом «У двух сов»
Первые лучики рассветного солнца всегда заглядывают на тихую улочку – поздороваться с Домом. Озорные блики любят затевать чехарду в больших полукруглых окнах мансарды с частым мелким переплётом, а если ночь выдалась туманной, или накануне шёл дождь – скакать по кованым завитушкам балконных перил и ажурным опорам козырька над парадной дверью. Тёплый золотистый свет, разливающийся над сонным Городом, и предвещающий ему новый день, мягко касается потемневшего от времени красного кирпича стен, облупившейся краски на входной двери и оконных рамах, и двух маленьких каменных фигурок под самым карнизом крыши. В них ещё и сейчас, хотя уже не так хорошо, как когда-то, угадываются очертания воробьиного сычика и совы-сплюшки.
Архитектор, построивший дом, в своё время заказал эти скульптуры у лучшего мастера в Городе, обязательным условием поставив, чтобы маленьких совок вырезали из местного, с рыжеватыми прожилками, песчаника. Большим шутником был этот архитектор: дома, взбиравшиеся по крутому подъёму холма, плотно смыкались друг с другом стенами – а его Дом обосновался сам по себе, окружённый хоть и скромным, но садиком. Все соседские палисадники устремлялись в небо острыми металлическими пиками заборов – а его заборчик поверху изгибался, словно огромная арфа, и снизу по гладким, без пик, штырькам карабкался дикий виноград. На крышах домов вокруг торчали мелкие слуховые окошки – а его мансарда под высокой крышей была такой же светлой, как какая-нибудь бальная зала.
В ту пору по мощёным булыжником улицам ещё разъезжали запряжённые парами и четвёрками коней экипажи, над тротуарами таинственно мерцали газовые фонари, и джентльмены непременно вставали, когда леди входили или выходили из комнаты. Выбранное архитектором место находилось чуть в стороне от шумных и людных центральных улиц, в кварталах, где селились мастеровые, приказчики, младшие гарнизонные офицеры и мелкие лавочники. Здесь над черепичными крышами, узенькими проулками и засаженными сиренью палисадниками, поднималась белая колоколенка старой церкви, по утрам из соседней булочной разносился запах свежего хлеба, а сырыми осенними вечерами – запах крепкого табака, который курил квартальный в своей будочке на углу.
Краска и побелка едва-едва высохли, когда архитектор въехал в новое жильё со всеми своими слугами и домочадцами. Дом «У двух сов» ожил, наполнился голосами, шагами; ароматами супов и пирогов с румяной корочкой, доносившимися из кухни; запахами бумаги, чернил и чая с корицей из хозяйского кабинета, который одновременно служил и библиотекой; тонкими нотками французских духов, так любимых женой архитектора. В новогодние праздники к этому добавлялись смолистый, ни с чем не сравнимый дух рождественской ели – и мандаринов, которые ребятня вечно таскала из кладовой к себе наверх, в детские комнаты в мансарде.
