В руках у фокусника появились разноцветные мячики и он принялся жонглировать ими: красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, фиолетовый… Мячики летали из руки в руку всё быстрее-быстрее… и слились в семицветную радугу!
Девочка смотрела печально. Мячики пролетели мимо ладоней фокусника, запрыгали по помосту, укатились под ноги зрителям.
– …Я знаю, ты хотел помочь. Но это же не настоящая радуга получилась, – рассудительно говорила девочка в тёплой кибитке.
Кажется, она утешала взрослого седого мужчину. Гостья пила горячий чай, а хозяин стирал грим с лица. Он уже выяснил, что девочка приехала с почтовым фургоном, когда узнала, что фокусник появился в соседнем городке. «А почему он не должен был меня с собой брать? Они же все знают, что я ищу… искала тебя.» Родственников здесь у неё не было, но это её не печалило. «Постучусь к кому-нибудь», – пожимала она плечиками, как взрослая.
– Оставайся, – предложил хозяин. – Ты же ко мне приехала. В фургоне тепло.
– Ладно, – согласилась девочка.
Девочка спала, завернутая в пушистые шкуры. А бродяга-фокусник выбрался из фургона и присел на ступеньку, привалился к задней стенке. Он смотрел на круглую луну и яркие звёзды. Городок засыпал. Гасли окна. Одно, другое… последнее…
В ободранный носок сапога котёнком ткнулся белый мячик. Фокусник поднял его, подержал на ладони, встал… вдруг размахнулся и закинул мячик высоко в небо. И в этот миг через всё зимнее небо полыхнула разноцветная радуга и повисла над городком.
Девочка спала, ей снился волшебный сон. Она счастливо улыбалась и думала, что утром не забудет этот сон.
Он сидел у обочины дороги, протягивал к костру озябшие ладони. Вокруг была ночь и звёзды.
Он не заметил, когда из темноты бесшумно проступила тёмная фигура. Наверно её и заметить нельзя было. Просто, подняв глаза, он увидел, что уже не один. Низко надвинутый капюшон скрывал лицо. Окинув фигуру беглым взглядом, он подумал, что это женщина.
Поднял с земли холщовую сумку, вынул свёрток и тёмную бутыль. В тряпицу был завернут хлеб, и он разломил его, протянул половину тому, кто сидел по другую сторону костра. Тот помедлил и высвободил руку из широкого рукава. Он задержал взгляд на тонкой изящной кисти, чуть улыбнулся – может быть, только глазами.
Они молча съели хлеб, запили его вином, передавая бутыль друг другу. Потом он спросил:
– Тебя зовут…
– Та-которая-приходит.
– Ты пришла за мной?
– К тебе.
Он приподнял бровь: велика ли разница? И вдруг подумал, что когда-то так уже было – ночь, звёзды, двое у костра и карие глаза напротив… Он захотел, чтоб воспоминание скользнуло по его сознанию, не задерживаясь, не тревожа. И оно ушло.
– У меня есть право на последнее желание? Я хотел бы увидеть твоё лицо.
– Мне нравится, что ты не боишься меня. Так бывает, но редко. Только сильные духом до конца остаются собой, обычно люди сильно меняются, едва почуют моё приближение.
Она сдвинула назад капюшон, он упал на спину. Она была прекрасна. На тонком лице светились глубокие печальные глаза.
– Ты прекрасна, – сказал он. – Я никогда не думал, что ты так прекрасна.
– А думал ли, что каждый имеет свою смерть, не похожую ни на чью другую?
– Признаться, я мало об этом думал.
– Тебе казалось, что будешь жить вечно?
– У меня и так была слишком длинная жизнь.
– Ты хорошо её прожил?
– Пожалуй… хуже, чем мог бы. Вот, всё что у меня есть – холод, дорога и звёзды. Я не оставляю ничего, о чём мог бы сожалеть. А если я не сожалею, то люди и подавно не будут. Выходит, я не оставлю после себя ничего.
