…Трещали ветки в костре, искры улетали в небо, мечтая стать звёздочками…
– Он оттаял? – тихо спросила кареглазая принцесса.
– Не знаю.
Она долго молчала, а потом сказала:
– Пожалуйста, никогда не превращай меня в птицу. Никогда не отпускай на волю.
Странник улыбнулся:
– Это чужая история. От неё теперь только песни остались.
– Всё равно. Пообещай, что никогда…
– Никогда… навсегда… я бы хотел забыть эти слова, чтоб не вырывались даже ненароком. Человек не имеет права давать обещания сроком на целую вечность.
– Почему?
– Он не имеет власти над вечностью. А всё, что в его власти, всё, чем владеет, имеет слишком короткий срок жизни.
– И любовь?
Помедлив, Странник сказал:
– Да. Её срок жизни, как правило, короток. Многое живёт гораздо дольше.
– Ты принёс стужу из своих лютых, недобрых стран…
– Прости. Я забыл, ты просила сказку. Но она ведь была красивой?
И в эту секунду в середине ладони он услышал вдруг отчаянное, болезненное трепетание маленького сердечка.
Качнулся меховой полог, приоткрылся, и в фургончик просунулась мордашка с румяными от холода щеками. Внимательные глазёнки прошлись по внутренности фургона и остановились на его хозяине, сидящем на сундуке перед зеркалом. В руке у него была баночка с гримом.
– Наконец-то я тебя нашла! – сообщила гостья.
– Да? А я терялся? – вопросительно поднял бровь хозяин. – Да ты входи, коль нашла.
Девочка поднялась по ступенькам, стянула рукавички, сунула их в карман и потёрла озябшие руки.
– Ты волшебник, – полуутвердительно сказала девочка, вызвав у хозяина замешательство. Он помедлил и всё-таки кивнул:
– Можно и так сказать.
У него были молодые глаза и седые волосы. Потому возраст определению не поддавался.
– Нет-нет, «не сказать»! Ты самый настоящий волшебник! Так все говорят.
– А зачем тебе волшебник? Ты хочешь что-то попросить у него?
– Да. Он может мне помочь… – кажется, девочка не готова была вот так сразу высказать свою просьбу. Она замолчала, сжала губы, а потом на одном вдохе выложила:
– Я больная. Лекари уже лечили, лечили… А потом незнакомая старуха на рынке сказала… Я вылечусь, если зимой загорится радуга. А для этого нужен волшебник.
– Чем же ты больна?
– Я не умею смеяться.
Мужчина пристально посмотрел на неё, нахмурился и сказал:
– Детка, я не волшебник. Я просто фокусник.
– Но люди так говорят. Вот когда у нас самые трескучие морозы, везде начинают говорить: значит, скоро появится Он, и морозы уйдут!
– Это же неправда. Я не умею прогонять морозы.
– Тогда почему вместе с тобой приходит оттепель? Так всегда бывает. И ещё вот это, – указала она на мантию звездочёта, висящую на крючке.
– Всего лишь наряд фокусника. Я показываю весёлые фокусы, могу заставить человека рассмеяться, даже если ему грустно. Может быть, я смогу развеселить тебя?
Над промороженной площадью то и дело слышались взрывы смеха, удивлённые восклицания и снова смех. Люди забыли о морозе, глядя на фокусника. А на помосте творилось весёлое волшебство. Вокруг бродячего фокусника били фонтаны разноцветных искр, из белой кроличьей шапки-ушанки вылетали большие бабочки и летали над восхищёнными зрителями, и глаза взрослых людей сияли так же, как у детей. Потом фокусник нахлобучил ушанку какому-то мальчугану, и тут оказалось, что на голове у того сидит белый кролик. Кролик спрыгнул на брусчатку и неторопливо вернулся к хозяину под хохот зрителей.
А девочка за всё время ни разу не улыбнулась. Иногда губы её кривились, как будто она пыталась изобразить улыбку… но казалось, что она собирается заплакать.
