Кошмар! Меня сделали служанкой в моем же доме! Однако спорить, глядя на его каменную физиономию, не хотелось.
Сразу пойти на кухню не получилось: едва за колдуном и странной гостьей закрылась дверь бабулиной комнаты, Серый утянул меня в спальню. Заговорщически подмигнув, вытащил из-под подушки похожую на детскую игрушку рацию с короткой толстой антенной.
– Радионяня. У Светки забрал. Она ею все равно уже не пользуется.
– А передатчик где?
– На шкафу, там. Хотел послушать, о чем он по мобиле треплется.
Поняв, что к чему, я прикрыла дверь.
– Давай, – скомандовала шепотом.
Сережка прокрутил включатель.
– …я уже понял, – раздался громкий голос темного, и парень спешно убавил звук. – Но что ты тут делаешь?
– Али ты не рад мне, Финист, ясный сокол? – с усмешкой пропела Натали.
– Я слишком хорошо знаю, в каких случаях к делу привлекают баньши. Кому ты должна прокричать смерть, Нат?
По спине проползли мурашки. Баньши? Смерть?
– Пока мне не давали таких указаний. Но из брюссельской конторы пришла официальная нота…
– Что? – недоверчиво оборвал ее мужчина. – На меня наябедничали светлые?
– Светлые, темные… Я думала, только молодняк играет в эти игры. Но если тебе так нравится, да, на тебя пожаловались светлые. Ты мешаешь им делать их работу.
– Когда пришло письмо?
– Сегодня утром.
– Быстро же вы отреагировали.
– Я была поблизости. К тому же я слишком многим тебе обязана, Сокол, чтобы остаться в стороне. Но ты зря все это затеял. Наши недовольны. Ты исказил данные отчетов, ни слова не написал о вместилище. Если бы пилигрим не догадался, с чем имеет дело, мы бы до сих пор ничего не знали.
– Недооценил я мальца, – еле слышно пробормотал колдун. – Так что ты собираешься делать?
– Все зависит от того, что собираешься делать ты. Если хочешь совет: собирай вещи и уходи. Мне тоже неприятна эта ситуация, но не в моих и не в твоих силах что-то изменить. А тебя ждут в Лионе. Подготовка к Олимпиаде идет полным ходом, твои способности пригодились бы.
Какое-то время слышны были лишь какие-то шорохи, затем колдун спросил:
– Нат, ты серьезно считаешь, что наш дар существует лишь для того, чтобы играть на бирже и подтасовывать результаты спортивных прогнозов?
– Надеюсь, это риторический вопрос, – со смешком ответила женщина. – Кого интересует, что я думаю? Есть система. Она работает. Почему тебе вдруг захотелось чего-то другого?
– «Я изнемог от мук веселья, мне ненавистен род людской, и жаждет грудь моя ущелья, где мгла нависнет над душой».
– Что? – Баньши изумилась такому ответу не меньше моего.
– Это Байрон. А вот еще. «Ласкаемый цветущими мечтами, я тихо спал, и вдруг я пробудился, но пробужденье тоже было сон…»
– Лермонтов, – узнала я.
– Но это уже Лермонтов, – подтвердил темный. Судя по тому, что его голос становился то тише, то громче, мужчина непрерывно ходил по комнате. – Я на Творца роптал, страшась молиться, и я хотел изречь хулы на небо, хотел сказать… Но замер голос мой…
Его голос действительно замер на миг.
– …и я проснулся!
Мы с Сережкой одновременно подпрыгнули на кровати: последние слова колдун буквально прокричал в рацию.
– Очень умно, Сергей, – продолжил он в трубку. – Но я отключусь, с вашего позволения. Анастасия, не забудьте про чай.
Чай и что-нибудь перекусить. Слушаю и повинуюсь.
Достала большой бабушкин заварник. Вымыла, обдала кипятком. Сыпанула пригоршню сухих, свернувшихся трубочками листьев. Потом, поддавшись странному наитию, достала из шкафа мешочки и баночки с травами, которые приносила, хоть ее об этом и не просили, мама. Мята, малина, липа, смородина. Еще что-то, не помню, что, но пахнет приятно: летним лугом, медом…
