– Колдуешь? – улыбнулся Сережка.
– Надо же оправдывать наследственность, – пробурчала я, кидая в заварник все подряд. И это непонятное, но душистое, тоже.
Залила смесь горячей водой, накрыла чайничек тряпичной куклой-грелкой. Совсем как у бабушки. На вид, по крайней мере.
Закончив с приготовлениями и оставив Серого трудиться над бутербродами, я подошла к двери, за которой уединился со своей гостьей темный, и прислушалась.
Говорила баньши:
– …закрыть каналы. Это можно сделать лишь в день дарения. Опасно, Сокол, слишком опасно. И ты не знаешь точной даты.
– Догадываюсь. На Громобой – других подходящих дней в ближайшее время не будет. Но мне нужен предмет.
– В этом могу помочь.
Дверь передо мной неожиданно распахнулась.
– Вам еще не надоело подслушивать? – На пороге, скрестив на груди руки, стоял колдун.
– Я пришла сказать, что чай готов, – заявила я, не отводя взгляда. – Или подать вам в апартаменты, сударь?
– Ты права, Нат. – Он развернулся к брюнетке. – Лучшим решением было бы бросить эту парочку, и пусть сами разбираются. Но я не уйду.
– Темная совесть не позволяет? – предположила я.
– Чай очень вкусно пахнет. Это таволга?
Точно, таволга! Вот как оно называется.
– Нет. Синенькие грибочки.
– Таволга, – ставшая рядом с темным Натали повела носом. – Таволга, смородина, мелисса и черный чай. И еще лимонник, кажется.
Она успела переодеться в простое белое платье до колен и стереть макияж. В таком виде и с распущенными по плечам длинными иссиня-черными волосами, она выглядела моей ровесницей или даже моложе, но я была уверена, что лет ей намного больше, чем кажется.
Женщина прошла на кухню, посмотрела на стол, потом на Сережку.
– Раздевайся, – скомандовала она коротко.
– Что?! – вознегодовала я.
– Прямо тут? – смутился Серый.
– Зачем же? – Баньши обернулась на меня через плечо. – В спальню пойдем.
Устроить сцену мне не позволили. Когда Натали утащила парня в комнату, темный придержал меня за плечо, не позволив пойти следом:
– Лучше не мешать. И что за неуместная ревность?
Действительно, с чего я так завелась?
– Или не ревность? – Металл в его голосе неприятно царапнул слух.
– О чем вы?
– Если верить матери Сергея, вы не виделись несколько лет. И вдруг ты приходишь к нему домой, зазываешь к себе, а потом приводишь в парк, где вас поджидает вооруженный пилигрим. Или там был еще кто-то?
– Конечно, был! Один наглый тип с зажигалкой! Подозреваете меня в чем-то?
– А есть в чем? Согласитесь, все это очень странно.
Меня пугал его тон, но еще больше раздражала манера перескакивать с вежливого «вы» на пренебрежительное «ты». Определился бы уже.
– Не вижу ничего странного. Мы с Сережей знакомы с детства, мы…
Я не знала, как объяснить свои чувства к Серому и нужно ли объяснять. Смутилась и умолкла.
– Ха, – сказал вдруг темный. Не засмеялся, а просто выдохнул это «ха». Посмотрел на меня и добавил: – Ха-ха.
– Я сказала что-то смешное?
– Вы ничего не сказали, Ася. Но это действительно смешно. Точнее, было бы смешно, когда бы не было так грустно.
– Вы любите Лермонтова? Это, конечно, расхожее выражение, но вы же знаете, что это Лермонтов?
Колдун поглядел на меня, как на полоумную.
– Вы читали сегодня, и я подумала…
Черт! Черт, черт, черт! Зачем я это сказала?
Слава богу, вернулись Натали и Сережка.
– Это нож, – от двери сообщила баньши. – Тебе нужен нож, Сокол. Покажи руку, – толкнула она в бок Серого.
