Сказки Заманулья - страница 4

– И по ночам лежит, будь ему пусто, этому туману, – буркнул задумчиво ворон.

Луна освещала изящные дуги холмистых полей, плотно укрытые туманом, словно ватным одеялом. Туман был красив в лунном свете.

– Прав ты, красиво в наших владениях, да только уж надоело все в этой белой пелене видеть, – сказала задумчиво куница.

– Ты же был вроде старым консерватором и не хотел перемен?

– Все хотят перемен. Одни находят смелость об этом сказать, другие – нет.

Куница смотрела на поля.

– А ты, ворон, тот еще персонаж. Ведьмам не служишь, как все в твоем отродье. Девчонку от дымчаков укрыть сумел. Не иначе как благородных кровей?

– Все лучше, чем падальщик, – усмехнулся ворон и добавил, – интересно, как Королевна на девчонку отреагирует, характер у нее, сам знаешь…

– Говорят, до прихода тумана она могла и козла в лапах утащить, охотница была первой соколиной стати. Ох, не знаю, как девчонку примет. Интересно.

Между ними возникла пауза.

Куница и ворон стояли на каменной изгороди под светом луны и смотрели на объятые туманом поля. Куница сделала бодрый вдох.

– Вот стоим мы, дружище падальщик, и интересно нам – интересно стоять на пороге великих перемен.

На эти же поля из узкого окна спальни смотрела и жена графа.

– Не кажется ли тебе, мой граф, что Хельга очень уж ладно да уверенно говорит. Сила в ней какая-то особенная.

– Неспокойно мне за нее, не принимает она жизнь такой, какая она есть. Все ей бороться за что-то надо.

– Так разве это плохо? А что если ей дальше народ защищать, так и пригодится характер-то.

– Будет у нас наследник, ему и народ защищать, а Хельге платья носить да пяльцы в руках держать умело и замуж выходить по уму. А как время придет, так и наследников рожать.

Склонила графиня голову да мужу возражать не стала. Время и вправду придет да все по местам расставит.

– Кровью ты к этим местам не привязан, оттого не болеешь за них. А народ сказывает, раньше солнце было, тепло было. Птиц в небе видно было.

– Народ всякое сказывает. А нам его кормить да защищать. Это время – надежное. А перемены всегда уносят чьи-то жизни. Войны вы не видели, оттого грезите глупостями всякими.

– Твоя правда, и спасибо, что от войны меня и народ мой уберег. Ложись спать, я еще немного постою, луной полюбуюсь.

В этот момент к графине подлетел ворон. Сел на подоконник и сидит. Она смотрит на птицу, птица смотрит на нее. Она возьми да погладь его по черной шелковистой спине, а ворон сидит да не улетает. Гладь, мол, дальше. Так графине как-то и на душе радостнее стало, и на сердце веселее. А ворон посмотрел на нее еще раз, крыльями взмахнул и улетел. Опустив вслед за своими крыльями на все графские владения глубокую темную ночь.

В комнате девочек было совсем темно. Ночь была тихая, спокойная, и пение сверчков плавно и медленно разливалось по комнате. Вдруг младшая из сестер тихонечко прошептала:

– У меня есть страшная тайна.

И все, молчит, ни слова больше не говорит. Сестры ее не выдержали от любопытства, спрашивают:

– Ну, рассказывай уже, что за тайна?

– Я могу ухать, как филин.

Она быстро соскочила с кровати, подбежала к окну и, смешно сжав ладошки, ухнула вдаль.

– Уху! – сказала девочка.

– Уху! – эхом отозвались леса и поля.

– А ведь и правда как филин! – удивилась Хельга.

– А то! Ты подожди, он ведь сейчас ответит.

И она вновь ухнула.

– Уху! – сказала девочка.

– Уху! – эхом отозвались леса и поля. Но на этом все – ночная темнота оставалась равнодушной к ее смелому порыву.