Среди специалистов, занимающихся изучением народного творчества, ведутся дискуссии относительно того, что возникло раньше: миф, сказка или былина. Известный мастер русской словесности Алексей Дмитриевич Галахов полагал, что сказка образовалась из былины[16]. Но большинство ученых все же придерживаются мнения о том, что сказка возникла раньше былины, когда человек еще жил под непосредственным влиянием сил природы. А в работах Н. Сахарова отмечается, что то, что сегодня мы относим к былинам, относилось и к сказкам. Так, он писал: «Русские сказки вмещают в себя основание народных былин, повести, любимые нашими отцами и дедами. В них есть предания; в них заключается наша Русская семейная жизнь; в них сохранился наш чистый Русский язык»[17].
Продолжаются дискуссии и относительно соотношения сказки и мифа. Весьма примечательна в этом плане точка зрения известного психолога юнгианского направления Марии-Луизы фон Франц. Она считает, что в отличие от мифа, который имеет явно выраженные национальные особенности, волшебные сказки, которые автор понимает как некую «страну души», наполненную архетипическими образами, находятся вне культуры, вне этнических отличий, поэтому способны очень легко мигрировать. Сказки являются международным языком для всего человечества, для людей всех возрастов и всех национальностей. Так, М.-Л. фон Франц пишет: «Мне кажется, что волшебная сказка похожа на море, а саги и мифы подобны волнам на его поверхности: сказка то “поднимается”, чтобы стать мифом, то “опускается”, снова превращаясь в волшебную сказку. И опять мы приходим к идее о том, что волшебные сказки, как в зеркале, отражают более простую, но вместе с тем и более базисную структуру психического, его скелетную основу»[18]. Говоря о возможности появления сказки ранее мифа, автор ссылается на работы Е. Швайцера, убедительно показавшего, что миф, например, о Геркулесе составлен из отдельных эпизодов, каждый из которых представляет собой определенный сказочный мотив. Было доказано, что эта история превратилась в миф, изначально являясь волшебной сказкой, но затем стала более обогащенной и поднятой до уровня мифа.
Существует и другая точка зрения, закрепленная в мнениях современных ученых А. И. Никифорова, Е. М. Мелетинского, придерживающихся взглядов В. Я. Проппа. В их исследованиях показано, что сказка является следствием десакрализации (обесценивания, ослабления священных образцов) мифа. С потерей этнографической конкретности, заменой мифического времени на неопределенное, а также мифических героев на обычных людей, с перенесением внимания с коллективного на индивидуальное происходит трансформация мифа в сказку[19].
Делаются попытки выявить отличительные особенности мифа и сказки. По мнению А. Е. Наговицына и В. И. Пономаревой, одним из важнейших отличий сказки от мифа является то, что миф открыт по содержанию, однозначен по смыслу и фактологичен в своем наполнении. Сказка, напротив, отличается своей многозначностью, многоаспектностью, предлагает возможность воспитания не на одном образце, как в мифе, а на выявлении уровня готовности того или иного героя к переходу на новую ступень развития.
Сказка имеет свою поэтику, отличную от былинной и мифологической, свой зачин, исход, общие места, иногда отличается ритмическим складом, ранее чаще предназначалась для развлечения и удовольствия. В сказке искусно объединялись разные элементы, начиная от бытовых, заканчивая описанием дохристианских верований и бродячих сюжетов.
