– Что думаешь? – обратился Берендей к воеводе.
Воевода после того, как увидел говорящего коня, потерял дар речи. Он долго и упорно мычал свою речь, сдабривая ее жестами из языка глухонемых. Царь и нянюшка терпеливо его слушали, пока у Берендея не кончилось терпение.
– Короче! – рявкнул царь.
Воевода икнул и вновь обрел голос.
– Отрубить им всем голову.
– Кому именно?
– А всем! Проблему надо рубить на корню, то есть по шее.
– Логично, нечего прибавить?
Воевода развел руками.
Царь обратился к нянюшке.
– Что думаешь Родионовна?
Нянюшка всплеснула руками.
– Упаси Бог, головы рубить. Они же не вырастут. У нас в царстве любой голове дело найдется. Если хорошенько поискать.
Берендей приподнял корону и почесал лысину.
– Продолжай Родионовна.
Нянюшка улыбнулась.
– Займи ты их царь-батюшка. Дай какое-нибудь задание. За это время ты что-нибудь и придумаешь. Или само все образуется.
– Дать задание. – Идея царю понравилась, и он чмокнул нянюшку в морщинистый лоб.
Когда Берендей, воевода Полкан и нянюшка вернулись к трону, в зале велась жаркая перепалка между Горацием и Зарей. Нестор играл роль адвоката и прокурора одновременно, принимая то сторону одного, то другого. Дьяк Афоня, еще окончательно не пришедший в себя, стоял рядом с Горацием и шатался, словно пьяный.
Царь взошел на трон, закутался в мантию, чтобы майку и трусы не было видно, принял важный вид и гаркнул:
– Цыц!
Ссора, прекратилась как по мановению волшебной палочки. Кроме того, крик царя, привел в сознание дьяка. Афоня подбежал к царскому трону, бухнулся на колени и с жаром залепетал, путая слова:
– Царь-государь, требую Ваньке отрубить голову, но ее не рубить, а отправить за жар-птицей. Если дурак ее принесет, то отрубить ему голову, а если не принесет, то тоже отрубить ему голову.
Берендей, отстраняясь в сторону, с беспокойством наблюдал за своим советником. Его лицо откровенно пугало царя. Два синяка под левым и под правым глазами слились друг с дружкой в районе переносицы.
– Стой, Афонька, притормози. – Царь видя, что дьяк стал бормотать еще быстрее и вообще понес откровенную чушь, махнул Горацию. – Эй, Шустрый, уведи его в сторону.
Гораций с недовольством отозвался на кличку Шустрый. Он оттащил дьяка за шиворот.
У царя блеснула идея. Он пощипал бороду и поглядел на Нестора. Юноша нервно поправил сползшие очки.
Царь взмахнул рукой.
– Повелеваю, – провозгласил он, – отдам Нестору свою дочь царевну Софью в жены, если он… – Берендей намеренно сделал паузу и оглядел присутствующих, будто наслаждаясь произведенным эффектом. – Если он принесёт мне жар-птицу!
Челюсти Горация разжались, и дьяк шлёпнулся на пол. Заря, бывшая возле Ивана, задорно тряхнула челкой и еле слышно проговорила: «Есть!»
Нестор, ни минуты не раздумывая, ответил:
– Я согласен!
Царь по-отечески улыбнулся.
– Еще бы ты был не согласен. Если не пойдешь, или вернешься без жар-птицы, то тебе отрубят голову. А сроку тебе даю, – царь, задумчиво почесал бороду, – короче это бессрочная работа.
Нестор на радостях подпрыгнул, обнял царя и чмокнул его в щеку.
– Не волнуйтесь, батя, я скоро, – сказал он и быстро убежал прочь.
Царь опешил от такой наглости, но успел крикнуть ему вслед:
– Ты не торопись, можешь вообще не появляться. Всего тебе хорошего!
А библиотекарь уже убежал.
Удовлетворенный, что решил самую важную из проблем, царь опустился на трон. Оставалось выпроводить остальных виновников испорченного утра. Разбираться в ночной краже коней, кто прав, а кто не виноват, Берендей не стал. Он пошел по проверенному пути.
