– Вот, к примеру, родоначальник вашей династии Юрик Нулевой взял в жены простую крестьянку.
Царь хмыкнул.
– То были дремучие времена, еще до создания нашего мира, тогда можно было творить, что угодно. Потом политическая обстановка на тот момент благоприятствовала…
– Хорошо, его внучатый племянник взял себе в жены жену простого трактирщика.
– Это ты говоришь про Димку Правдивого?! Ого, ты еще Пашу Людоедова вспомни! Это не авторитет, ему важно было только выпить и закусить! Оставил корону и открыл собственное дело, лихач…
– Открыл сеть гостиниц, – поправил его библиотекарь.
– Вот именно! Только про себя и подумал, а корону выкинул на улицу через окошко. Она на голову басурманина – шлеп! С коронами нельзя же так, если каждый начнет кидать короны, куда не попадя – это черт знает, что получится, а не государство! У нас как, корону на тебя надел – значит, царь – изволь исполнять свои обязанности, а не шашни крутить с трактирщицами!
Воевода, внимательно слушавший царя, поднял руку, как первоклассник в школе.
Царь увидел это и обрадовался возможности переменить разговор.
– Полкаш, чего тебе? – спросил он воеводу.
– Царь-батюшка, а с басурманином чего случилось? С тем, на которого корона царская упала? Он стал царем?
– Щас! Дали ему в глаз и корону забрали!
– А как же политическая обстановка?
– Да какая там политическая обстановка, к лешему ее!
Нестор терпеливо выслушал царя и продолжил:
– А царица Катерина, оставшись вдовой, меняла мужей каждый год. Большая часть их, между прочим, из простых крестьян. А избавлялась она от них просто – отправляла на войну.
Царь нахмурился.
– Стоп! – поднял он ладонь. – Ты, малец, Катюшу не трогай. Она – святая! Она столько сделала для укрепления государства, что мужей могла менять не то, что раз в год, а каждый час. И любил ее каждый муж так сильно, что готов был жизнь свою за нее отдать. Не ее вина, что они сами на войну стремились.
В разговор опять вмешался воевода.
– Я предлагаю отрубить библиотекарю за наглость голову, чтобы другим неповадно было!
Берендей открыл рот, но сказать так ничего и не успел, потому что дверь тронного зала открылась. Из нее с громкими криками выскочил дьяк Афоня. Его рыжие волосы стояли торчком, а вокруг правого глаза расплывался характерный синяк в виде подковы. Вслед за дьяком мчалась толстая баба Бабариха. Несмотря на свою объемистую комплекцию, бежала она удивительно быстро и при этом грозила насмерть перепуганному дьяку кулачищем.
– Я научу тебя, как пачкать пол в комнате! Что бы все вымыл сам! Вот погоди, догоню тебя!
Все находившиеся перед царским троном наблюдали, как сокращается расстояние между ключницей и Афоней.
Берендей покачал головой.
– Догонит, – пожалел он дьяка. После этого все услышали характерный стук – это кулак ключницы врезался в левый глаз дьяка. Афоня простер руку в сторону трона, будто утопающий в сторону спасительной шлюпки. Всем было хорошо видно, как под его левым глазом начал чернеть синяк. Дьяк упал на золотой пол. Бабариха остановилась у своей поверженной жертвы, оттерла пот со лба и всем улыбнулась.
– Царь-батюшка, я сейчас уберу тело, – заторопилась она и схватила поверженного дьяка за ноги, чтобы вытащить его из тронного зала.
Царь остановил её.
– Оставь, голубушка, у него через несколько минут доклад.
Бабариха извинилась и тихонько удалилась.
Вниманием царя опять попытался завладеть Нестор. Он поправил сползшие на нос очки и голосом лектора продолжил:
