Скопинский помянник. Воспоминания Дмитрия Ивановича Журавлева - страница 21

Рассказ бабушки. В Скопинском уезде был священник, село и имя она называла. Бог не благословил его детьми. Был только один слабый мальчик. Родители берегли и лелеяли малыша, им только и жили. Отдали в Скоп. д. у. Спросит учитель урок – слабосильный мальчик заробеет, молчит. Пороть!.. И опять пороть. Запороли «воспитатели», погиб. В папино время уже не пороли, но метод воспитания – только страх – остался. Папе, пока он учился, это, вероятно, казалось естественным, ибо ничего другого и не знали. И я не слышал от него слова осуждения Перову. <…>

Из учителей семинарии того времени мне известны твердо только три имени: Алфеев, Яхонтов и Сабчаков[56]. И еще вероятный – П.С. Смирнов.

Протоиерей Павел Иванович Алфеев[57] – знаменитый ученый богослов, человек большого ума и знаний, вполне владевший английским, немецким, французским, латинским, древнегреческим, древнееврейским, санскритом и уж не знаю еще какими языками. Живя в Рязани на скромной должности преподавателя семинарии, он был в курсе мировой философской и богословской литературы. Конечно, не мог он пройти мимо и богословских упражнений Льва Толстого. В «Миссионерском сборнике» (Рязань, 1909. Январь – апрель. № 1–2) его статья: «“Краткое изложение Евангелия” и “Соединение и перевод четырех Евангелий” графа Л.Н. Толстого». Один семинарист послал номер Толстому. Тот ответил в весьма субъективном плане. См. об этом соч. Толстого, том 79, стр. 160[58]. У нас есть некоторые книги Алфеева, изданные в Рязани. Часть купил папа, часть я по его поручению[59].

Павел Иванович Алфеев

В мое время о. Павел, глубокий старик, в Рязанской семинарии преподавал древнееврейский и французский. Я его видел всегда в толпе ребят. В моем классе, епархиальном, к сожалению, был другой «француз», понимавший только по-русски. В годы первой войны в Рязань перевели Литовскую духовную семинарию из Вильны. В ней два года учился Арсений. Там состав преподавателей был несравнимо сильнее Рязанской. Алфеев в основном преподавал там.

Семинаристы задавали обычный «ехидный» вопрос: как это – свет создан в первый день, а светила только в четвертый? Большинство законоучителей отвечало грубым окриком, двойкой и проч. А Алфеев хвалил спрашивавшего за то, что он думает, а не просто заучивает, и объяснял электромагнитную природу света.

Один из семинаристов Литовской застрелился. Самоубийцу нельзя хоронить по церковному обряду. В результате и без того тяжелые переживания молодежи переходили в тоску, а дальше недоверие к беспощадному «закону». Алфеев нарушил правило – похоронил по христианскому обряду, сказав поднявшее дух молодежи поучение. Но сам он пострадал – на 6 месяцев его лишили права совершать церковные службы. Это действительно любовь.

Любили и его ребята – «папаша». Любовно, как к своим детям, относился он к молодежи. Он учил и их отцов, а у иных, быть может, и дедов. Это не редкость в семинарии – в детях старый учитель узнавал их отцов, своих учеников когда-то.

Такого человека нельзя не заметить. И вот его судьба. В первые годы революции он был у сына-священника в Касимове или Касимовском уезде. Во время обедни к нему пришли. Он упросил дать ему закончить. Согласились. Отслужив литургию, он вышел и здесь же убит. Не знаю, в чем формально его обвинили. Возраст расстрелянного – 82 года[60].

Степан Дмитрич Яхонтов (1853–1942) – учитель истории, известный рязанский краевед