Во всем, как вы хотите, чтобы поступали с вами, и вы поступайте так же и не делайте другим того, чего себе не хотите (ср. Мф. 7, 12). Эта двуединая заповедь просвечивает сквозь всякое старание не причинять людям страданий, наоборот – облегчать им жизнь. Каждый день предоставляет нам немало случаев, чтобы поупражняться в этом занятии. Особенно чиновникам. У них есть соблазн смотреть на людей как на назойливых мух. Особенно начальникам. И у них есть та же опасность. Стоит между людьми возникнуть разделяющей границе в виде окошка в кассе, или прилавка, или стола в присутственном месте, как их отношения рискуют выстроиться в форме сдержанного противостояния. «Скажите, пожалуйста…» – «Чё пришел?» – «Не могли бы вы…» – «Говорите быстрее», – «Я бы очень хотел…» – «Ничего не знаю. Придите завтра». Один унижен, второй высокомерен. А раздражены оба. Всего этого очень много. Слишком много. И это даже понятно.
Человек не ангел. Он устает. От многолюдства устает особенно. У него свои проблемы есть, до каких никому нет дела. Его бы самого пожалеть, этого чиновника или начальника. А к нему все ходят и ходят, просят и просят, надоедают и надоедают. Это понятно. Но должно быть так же понятно, что все эти ситуации и есть школа взаимного терпения, кротости, братской любви, наконец. Такова любая очередь, хоть в поликлинику, хоть в паспортный стол. Такова любая толкотня, хоть в метро в час пик, хоть в гардеробе театра после представления.
Невозможно двигаться к совершенству, пренебрегая рабочими и служебными обязанностями, делая свою работу тяп-ляп. Ты кондитер? Делай свое дело с мыслью о тех, кто будет твои изделия есть. Ты штукатур? Плиточник? Думай о тех, кто будет жить в доме, тобою обустроенном. Водитель, портной, доктор, инструктор по вождению… Это всех касается. Человек должен делать свою работу так, чтобы его благословляли пользователи его трудов. Благословляли, а не проклинали и не злословили. Здесь одним мастерством не обойдешься, поскольку есть мастера жадные, мастера хитрые, мастера, никого не любящие. Здесь нужно к мастерству добавить сердце, заботящееся о клиенте, видящее в нем брата. Вещь элементарная, однако довольно редкая.
Нужно думать о людях, и, конечно, думать хорошо. Лишний раз их обижать и жизнь им усложнять не надо. Вспышки раздражения с их стороны стоит гасить благоразумным терпением. Все это любовь, доступная нашей худости. По крайней мере, это путь к ней.
Вряд ли нам придется совершить какие-то большие дела. Будем довольствоваться делами маленькими, которыми полон каждый день. Как говорил один из Оптинских старцев: «Святой Герасим был велик – у него был лев. А мы маленькие. У нас кот». И поглаживал при этом котофея, примостившегося у него на коленях.
Новый год – один из тех редких дней в году, когда масса народа не спит, совершая пьяную и обжорную пародию на всенощное бдение возле салата оливье, голубого (в разных смыслах) экрана и т. п. Это при том, что ночью не спать наш народ не привык. Сон – одно из немногих утешений бедняка. Сон бедняка, как говорит царь Соломон, сладок; и не важно, много или мало он съел. Богатый, напротив, отягченный лишним съеденным и выпитым, ворочается на ложе своем до рассвета. Это тоже говорит Соломон (см. Еккл. 5, 11). Нетрудно догадаться, что бедный народ наш в подавляющей массе своей на протяжении длинной истории спал крепко хотя бы потому, что, как говорил Портос, «кто спит, тот ест». То есть мало тратит сил и забывает о пустом желудке.
