– А потом?
– Моему отцу явно было очень плохо. Он умер до прихода доктора. – В голосе Филиппа не было никаких чувств. Это была простая констатация факта.
– Где находились остальные члены вашей семьи?
– Жена была в Лондоне. Она вернулась вскоре после этого. София, по-моему, тоже отсутствовала. Двое моих младших, Юстас и Джозефина, были дома.
– Надеюсь, вы не поймете меня превратно, мистер Леонидис, если я спрошу вас, как повлияет смерть вашего отца на ваше финансовое положение.
– Я ценю то, что вы хотите знать все факты. Мой отец дал нам финансовую независимость много лет назад. Моего брата он сделал президентом и главным акционером фирмы «Ассошиэйтед кейтеринг», самой крупной своей компании, и полностью передал в его руки управление ею. Мне он вручил эквивалентную сумму, как он считал – думаю, она составляет сто пятьдесят тысяч фунтов в различных акциях и ценных бумагах, – чтобы я использовал этот капитал, как пожелаю. Он также выделил очень щедрые суммы двум моим сестрам, которые после этого умерли.
– Но все-таки ваш отец остался очень богатым человеком?
– Нет, он оставил себе сравнительно скромный доход. Сказал, что это обеспечит ему интерес к жизни. С того момента, – впервые слабая улыбка тронула губы Филиппа, – в результате различных операций он стал еще более богатым, чем прежде.
– Ваш брат и вы переехали сюда жить. Это не было результатом каких-то финансовых… трудностей?
– Разумеется, нет. Это был просто вопрос удобства. Отец всегда говорил нам, что будет рад, если мы поселимся у него. По разным семейным причинам мне было удобно это сделать… И еще, – медленно прибавил Филипп, – я очень любил отца. Я переехал сюда с семьей в тридцать седьмом году. Я не плачу за жилье, но выплачиваю свою часть местного налога.
– А ваш брат?
– Брат переехал сюда из-за воздушного налета, когда его дом в сорок третьем году разбомбили.
– Мистер Леонидис, вам что-нибудь известно о завещательных распоряжениях вашего отца?
– Очень хорошо известно. Он переписал свое завещание в сорок шестом году. Мой отец не был скрытным человеком. У него было очень развито семейное чувство. Он собрал семейный совет, на котором также присутствовал его поверенный, который по его просьбе объяснил нам условия завещания. Думаю, вам они уже известны. Мистер Гейтскилл, несомненно, вас проинформирует. В общих чертах: сто тысяч фунтов, не облагаемых налогом, оставлены моей мачехе в дополнение к сумме по брачному контракту, и без того очень значительной. Остаток его собственности был разделен на три части: одна – для меня, вторая – для моего брата, а третья – для трех внуков в доверительном управлении. Наследство большое, но налоги, конечно, будут очень велики.
– Что-нибудь оставлено слугам или же на благотворительность?
– Нет, ничего. Вознаграждение слугам ежегодно увеличивалось, если они продолжали ему служить.
– Вы не… простите меня за такой вопрос, не нуждаетесь сейчас в деньгах, мистер Леонидис?
– Подоходный налог, как вам известно, довольно велик, старший инспектор, но мой доход с лихвой удовлетворяет мои потребности и моей жены – тоже. Более того, отец часто делал нам очень щедрые подарки, и если бы возникла какая-то срочная необходимость, он тотчас же пришел бы на помощь. Могу вас заверить, – прибавил Филипп, четко и холодно, – что у меня не было никаких финансовых причин желать смерти отца, старший инспектор.
