– Кто ждет меня в этих сновидениях?
Назовет имя, и разом полегчает? Как бы не так!
– Как избавиться от моих снов?
А если средства нет, и я попросту изведу свой вопрос на нет?
Я металась и так и эдак, но чем дальше, тем сложнее становилось. Даже не знала, какой из вопросов смогу озвучить, ведь говорить о моих снах для меня невозможно. Оставалось лишь надеяться, что всеведущий Оракул сам проникнет в мои мысли или я придумаю нечто настолько абстрактное, чтобы и спросить могла и меня поняли.
В день встречи с Оракулом я с самого рассвета внимала наставлениям сестры. Не обошлось и без звонка от матери, и каждое слово родных лишь подливало масла в костер моей тревоги. Ведь столичный Оракул – это вам не к гадалке сходить. Это средоточие могущественных провидцев, собранных под одной крышей, дабы помогать страждущим. Обезличенная система распределяла людей по неведомым принципам, и потому в народе давно закрепилось понятие Оракула в единственном числе. Для приема посетителей была выделена целая резиденция на окраине столицы. Строгие часы приема не терпели опозданий: малейшая задержка закрывала дверь возможностей. Поэтому я выдвинулась задолго до назначенного времени, хотя моя запись была оформлена на послеобеденные часы. То, что сестра буквально вырвала эту запись у кого-то другого, меня не удивляло – такое случалось. Ведь очередь занимали за несколько месяцев вперед. Были и уникумы, пропустившие свой шанс, обреченно сидящие в отдельной очереди для отверженных, в надежде, что кто-то опоздает или вовсе не явится, и тогда им улыбнется капризная фортуна. Среди них были и те, кто с отчаянием в сердце ждал встречи с Великим. Порой он, говорят, чувствовал, как человеческая душа истошно взывает о помощи, и тогда мог вызвать просителя в конце приемных часов. Эти редкие случаи возносились на пьедестал, обрастали легендами и шепотом передавались из уст в уста, словно свидетельства свершившегося чуда.
Резиденция поражала своими размерами. Толпа народа, казалось, поглощалась ее просторами, вышколенный персонал умело направлял людской поток, распределяя просителей по залам. Талон записи был изъят, и меня проводили в отдельную залу. К моему удивлению, здесь было немноголюдно. Всего двенадцать человек. Нестерпимо хотелось узнать, какой по счету я буду, но скованность не позволяла произнести ни слова. Оставалось лишь ждать.
Время тянулось мучительно медленно. Прием, насколько я знала, уже начался, и было странно, что никого долгое время не вызывали. Однако, спустя час, из-за двери, ведущей в святая святых, вышел человек с печатью глубокой скорби на лице.
– Мариа Крит, прошу, – прозвучал бесстрастный голос из-за той же двери.
Девушка, сидевшая ближе всех, поднялась, как марионетка, дернутая невидимой нитью, и исчезла за дверью. Ожидание сгустилось в воздухе, каждый вздох казался тяжелым и гулким. С Мариаей Крит Оракул общался не более четверти часа, и многие невольно облегченно выдохнули. Но следующего вызвали лишь после томительной паузы. Время приема соблюдалось неукоснительно.
– Игнас Ройт.
Седовласый мужчина вошел внутрь, и время вновь замедлило свой бег, превратившись в тягучую смолу. Я бы и дальше сидела, нервно перебирая в голове заученный вопрос, как четки, но вдруг раздался звон артефакта связи, нарушивший гнетущую тишину. Одна из оставшихся женщин, встрепенувшись, ответила:
