– Да и вообще, – Воркот с хрустом потянулся. – Если сидеть в замке, то точно ничего не получится найти. А так мы поехали в лес и уже встретили тебя. Хотя, признаюсь честно, встреча вышла не самой гостеприимной.
Герда подхватила со стола котелок и поставила его перед котом. Воркот поднял удивленные глаза и сделал самое жалобное и несчастное выражение морды, которое когда-либо видела Марена.
– Возьми-ка лучше котелок, господин кот, и набери снега, – сухо скомандовала охотница. – Надеюсь, тебе не надо напоминать, что набрать надо только белого снега?
– Я протестую! – Воркот сделал последнюю попытку. – Ваше высочество! Как мы могли прийти к такому? Охотница гонит согретого кота на мороз!
Марена улыбнулась очередной шутке друга и вскинула руки, показывая жестом, что она тут не при чем.
– Не прикрывайся принцессой, – проворчала непоколебимая Герда. – А то останешься без похлебки.
– Ты – бессердечная и жестокая, – проворчал кот, направляясь к двери с котелком в лапах. – Будь уверена, я заплачу менестрелям, чтобы они сочинили о тебе песню, в которой…
Герда выругалась и под смех Марены бросилась помогать Воркоту выйти на улицу еще быстрее, но кот ловко выскользнул сам.
***
– Он хороший, – сказала Марена после того, как за котом закрылась дверь. – Воркот многому научил меня и помог в тяжелые дни. Без него я бы пропала.
– Я знаю. По нему видно, что он за тебя горой. Но иногда я жалею, что не забросила мешок с ним подальше. Кстати, откуда он у тебя?
– Воркот? – Марена удивилась вопросу, но потом вспомнила, что Герда с ними едва знакома. – Это кот моей матери. Он все время был рядом с ней, сколько помню. А потом, когда родителей не стало…
На несколько мгновений в срубе повисла тяжелая и острая тишина. Невысказанные боли и глубокие раны, скрытые от посторонних людей за отрешенными взглядами и пустыми улыбками.
Когда постоянно пытаешься заглушить в себе боль утраты, ее не становится меньше. Она входит в привычку, проникает под кожу, заполняет легкие и становится частью. Марена неосознанно закусила губу и отвернулась, пытаясь скрыть тупую боль внутри за мишурой бытовых дел: что-то поправить, переставить, сделать вид необходимости.
– Мы с Каем тоже потеряли родителей, – прервала молчание Герда. – Старались заменить их друг для друга, но так и не сумели. Я всегда поддерживала его, а брат становился щитом.
Это было неожиданное откровение. Марена видела в Герде вспыльчивую и дерзкую охотницу, которая не постесняется подтвердить свои слова сталью, но теперь рядом с ней сидела совсем другая девушка. Искусанный страхами и болью человек, который стремиться во что бы то ни стало отыскать брата, последнего родного человека.
Не сговариваясь, девушки протянули в сторону друг друга руки. Прикосновение было теплым и очень живым. Марена хотела поблагодарить за это понимание и молчаливую поддержку, но промолчала, когда увидела в ореховых глазах Герды те же эмоции. Такие похожие и такие разные глаза…
Вдруг раздался протяжный волчий вой. Совсем рядом с ними. Герда отскочила в сторону от двери и выхватила кинжалы. Марена закрыла глаза и коснулась магических потоков.
По крыше сруба ударили так, словно на нее свалилось дерево. С потолка посыпались высохшие хвойные иголки и сажа. Герда выронила кинжал, чертыхнулась и подхватила его с пола дрожащей рукой. Марена дотянулась до потоков и в ужасе отпрянула: они остановились и почернели, как будто кто-то полностью иссушил их. На улице взвыл Серый Волк.
