Читать онлайн Диана Хаметова - Сквозь тьму к тебе

Моя история началась с того дня, когда я убила человека. Тогда жизнь разделилась на «до» и «после». Мне хотелось бы вернуться к истокам и познакомить вас со мной и моей жизнью: надеюсь, это поможет вам лучше понять меня.

Я росла в семье, в которой существовал принцип свободы слова, родители поддерживали меня всегда и во всем. Мы жили в уютном доме, в котором у каждого был свой личный уголок.. С моей сестрой Элен у менябыли те самые отношения, о которых многие мечтают. Несомненно, все дело в воспитании: мы уважали друг друга и никогда ни за что не осуждали, потому что обе знали: каждый волен делать со своей жизнью то, что желает.

Внешне мы отличались: у сестры были светло-рыжие волосы, о которых я мечтала в детстве, небесно-голубые глаза и невероятно привлекательные пухлые губы. Мне очень нравилась ее внешность, признаться честно, в подростковом возрасте я часто задумывалась о том, как родные сестры могут так сильно отличаться.

Мне тоже хотелось быть симпатичной, но я не отличалась красотой – по крайней мере, я так считала. Мои длинные волнистые волосы были цвета кромешной тьмы. Я предполагала, что у природы закончилось вдохновение на моменте создания меня, поэтому ей даже не хватило фантазии на выбор цвета моих волос: они по умолчанию остались черными. Губы у меня не были пухлыми, но и тонкими их было не назвать. Единственное, что мне в себе нравилось, – это глаза. Они были зеленого цвета. Но я нечасто признавалась себе в этом, да и вообще не особо любила заострять внимание на внешности. Мне совсем не нравилось то, как я выгляжу. Со временем я стала спокойнее относиться к себе, но ни о какой любви речи быть не могло – я просто приняла тот факт, что не являюсь красавицей.

Характер у меня был спокойный – довольствовалась тем, что имела. Я любила природу, книги, уединение и свою работу в театре. Чаще всего я играла второстепенные роли, и меня это устраивало, но больше нравилось участвовать в постановке спектакля и решать организационные моменты.

На сцене я чувствовала себя свободной, и мне казалось это с странным, ведь вокруг сплошная фальшь – придуманные люди, слова, эмоции. Все это ненастоящее, все это лишь фантазия одного человека. Но, может, именно поэтому так хочется прятаться за этой маской лжи? Ты превращаешься в другого, совершенно непохожего на тебя человека, и это дает тебе свободу действий.

Но нет, не все так категорично, как я говорю. Может, ситуации и нереальные, но всегда есть человек, который найдет себя в главном или второстепенном герое: он понимает всю «выдуманную» боль персонажа, потому что его боль реальна.

Да, в маске всегда легче жить. Но в жизни происходят события, которые срывают маску и оставляют после себя лишь раны, и только ты решаешь их дальнейшую судьбу. Дашь ли ты затянуться им? Или будешь бередить, препятствуя заживлению и превращая их в уродливые шрамы, что не дают спокойно жить? И каждый раз дотрагиваясь до этих отпечатков прошлого, ты снова и снова будешь чувствовать пережитую боль.

В этом выборе заключается и моя история жизни. Если вы готовы вернуться со мной в прошлое, я начну.

– Ко мне сегодня придёт Эми, – сообщила я семье во время завтрака.

Эмити была для меня самой близкой подругой, мы познакомились в театре в мой первый рабочий день и с тех пор были очень дружны. Ее задачей в театре было написание сценариев и дальнейшее превращение их в постановку. Эми понимала меня, а я понимала ее. Мы доверяли друг другу все. Она была полной противоположностью мне начиная с характера, заканчивая ее семьей. В этом плане я ей совсем не завидовала: ее родители не были такими понимающими, как у меня. На самом деле, это очень печально, но к этому мы еще вернемся позже.

– Хорошо, – кивнула мама, – я приготовлю вам к чаю печенье.

Я подошла и обняла маму.

– Спасибо!

Моя мама была чудесной. Она выбрала для себя сложнейшую задачу – спасать жизни людей. Мама была врачом. Ее профессия ей очень подходила: она была чуткой, доброй и невероятно заботливой.

Моя младшая сестра внешне была похожа именно на нее. У мамы были светло-рыжие волосы, голубые глаза и красивая добрая улыбка.

Она часто ездила в командировки, и папа, бывало, составлял ей компанию – его профессия позволяла ему это делать: он был писателем. К слову говоря, мой папа был черноволосым статным мужчиной, чей цвет волос я унаследовала. А еще я взяла от него зеленые глаза, которые так в нем любила.

Вернемся к моей жизни.

Собираясь на работу, я выполняла свою утреннюю рутину: обязательно завтракала, собирала сумку, если успевала – могла совершить утреннюю пробежку. Краситься я не любила: мне казалось, что в этом нет смысла, потому что краше я не стану. А еще в то время мне казалось, что макияж – это обман. Зачем обманывать людей и показывать им вовсе не ту, кем являюсь на самом деле? Что тут говорить… тогда у меня было очень много категоричных мыслей, с которыми я жила… которые, по правде говоря, сильно усложняли мне жизнь. Я стремилась к совершенству, критерии которого мне и самой были неизвестны. Я просто всегда была недостаточно красива, умна, креативна…

Итак, вот я шла на работу. У меня была любимая привычка – слушать аудиокнигу во время дороги. Сегодня я слушала произведение Шарлотты Бронте «Джейн Эйр». По возможности, я старалась анализировать все, что слушала, и делать заметки в блокнот. Иногда для этого мне приходилось резко останавливаться или садиться на ближайшую скамейку. Я записывала фразы, которые могли зацепить или заставляли задуматься.

– Привет, Мари! – Эми встретила меня у входа в театр.

– Привет! – Мы обнялись.

– Сегодня все в силе? После работы к тебе?

– Да, все в силе, – мы зашли в здание.

– Отлично. Думаю, сегодня нужно будет обсудить костюмы на выступление, осталось не так много времени до него.

– Полностью поддерживаю.

Эмити была среднего телосложения волосы светло-русые, глаза голубого цвета, губки маленькие, аккуратные и пухлые. Она любила красиво одеваться, . Единственное, что выбивалось из ее стиля, – это разноцветные браслеты, которые она постоянно носила.

Наступил вечер, и мы решили, что на сегодня рабочий день окончен.

– Идем? – Я подошла к Эмити – она была занята разговором с одним из актеров.

Подруга взглянула на меня:

– Сколько времени?

– Семь вечера.

– Уже?! – Эми вскинула брови. – Я совсем забылась.

Она вручила папку с набросками костюмов актеру и сказала:

– Все, Тоби, основное я тебе сказала, остальное обсудим завтра.

Мы с Эмити наконец дошли до дома, и она с шумом упала в кресло.

– Не представляешь, как я устала, Мари, – вздохнула подруга и бросила сумку в угол, – просто ужас как устала.

– Что случилось? – обеспокоенно спросила я, хотя у меня были догадки, о чем пойдет речь.

– Понимаю, что я тебе уже надоела этими разговорами о семье… но я так не хочу держать это в себе: оно будто поедает меня изнутри. – Она положила руки на сердце.

– Ты знаешь, что я злюсь, когда ты так говоришь, – с притворной злобой сказала я, – ты можешь рассказать мне все что угодно. Я в любом случае тебя поддержу.

Эмити улыбнулась и положила голову мне на колени.

– Хотела бы я услышать эти слова от родителей. – На лице ее появилась грустная улыбка. – Если я вдруг снова расплачусь, не обращай внимания.

– Милая моя. – Я приобняла ее. – Расскажи мне каждую мелочь – все-все, что беспокоит твое сердечко.

Эми очень страдала. Она была таким человеком, который принимал все близко к сердцу. Очень ранимая, очень добрая и всепрощающая. Я восхищалась ею. Но она не видела тех качеств в себе, которые в ней разглядела я. Чаще всего она ругала себя за все, за каждую мелочь. Никогда и никого она не обижала: ей не позволяла ее огромная любовь к людям. А еще она понимала, каково это – испытывать боль, и ни в коем случае не хотела быть ее источником. Она стремилась сделать счастливыми всех вокруг.

Печально то, что больше всего боли она испытывала из-за самых родных, казалось бы, людей – своих родителей. Они ее любили, но их взгляды на жизнь были настолько непохожи, что в доме у них царило полное недопонимание.

Еще ребенком она смотрела на ссоры родных и, прячась в потайном местечке, с надеждой ждала момент, когда все закончится. Она была очень чувствительна к крикам, которые сопровождали ее с детства.

– Знаешь, родители не хотят понять, что я уже нашла свое призвание, – начала подруга, – мой театр. Да я практически живу этим! – чуть ли не кричала она. – А еще я очень хороша в этом деле, ты и сама знаешь!

Я понимающе кивнула: это действительно так. Я играла в ее постановках и собиралась идти по стопам подруги – уже писала сценарий для своей первой сценки, но с Эмити никто не сравним: ее спектакли собирали больше всего посетителей. У нее был талант – она могла сделать любую историю живой, наполненной смыслом.

– Мои консервативные родители не хотят этого принимать. Они считают, что это несерьезная профессия, что нужно быть взрослым человеком и найти наконец «нормальную» работу. Знаешь, даже не в консерватизме дело, – она посмотрела на меня с задумчивостью, – они придумали правила, по которым надо жить, по которым они живут сами, и считают, что я тоже должна.

Она резко замолчала, будто поняла, что сказала что-то лишнее. Через пару минут молчания Эми продолжила:

– Знаешь, мне больно об этом говорить. Такое ощущение, будто я их совсем не люблю и не уважаю. А на самом деле все наоборот, ты знаешь, я их безмерно люблю. От этого и больнее.

Я понимала ее. Так и бывает: самые дорогие нам люди причиняют больше всего боли, может, неосознанно, но все же это происходит. Эмити было больно даже от того, что она говорит что-то нелестное в адрес своих родителей. Я не сомневалась, что ночью перед сном она будет ругать себя за это.

– Мне должно становиться лучше от того, что я тебе все это рассказываю? – Подруга взглянула на меня с вопросом в глазах.

– В идеале – да, но, зная тебя, сомневаюсь, что тебе становится легче. – Я погладила ее по волосам.

– Да… – вздохнула она. – Мне становится только хуже. Мое ужасное чувство вины не дает мне жить: у меня ощущение, будто я предаю родителей, рассказывая тебе о них в таком ключе.

Бедная моя девочка…

– Знаешь, а ведь я раньше боготворила их. Наверное, поэтому так ненавидела себя, стоило мне допустить маленькую оплошность, я винила себя. Родители не ругали, могли поговорить со мной, но не ругали. А я себя всем сердцем ненавидела, потому что считала, что ужасно подвожу родителей, что я отвратительная дочь и они, конечно, заслуживают лучшего. Не знаю, почему так происходило. – Она закрыла лицо руками. – Я их правда очень люблю, но мне сложно с ними. Они сделали для меня все возможное, но их взгляды, сформированные общественным мнением и правилами, которые устанавливали их же родители… мне очень сложно с этим смириться. Да я и не хочу с этим мириться, потому что буду несчастна, если буду жить по их правилам.

Эми замолчала. Она будто обдумывала что-то. Ее глаза бегали по комнате, будто пытались найти ответ следующий вопрос, который она задала:

– А что мне делать?

У меня не было ответа на этот вопрос. Я не видела выхода. Она слишком любила родителей, чтоб ограничивать с ними общение. Но иногда это общение выводило ее из строя на недели, в такие моменты я старалась чаще ее приглашать к себе, чтоб она отвлекалась хотя бы на время, это помогало лишь на период, когда Эми была у меня. Она была слишком сильной, чтоб сломаться, но каждый раз, когда происходило то, что делало ей больно, в ней происходили перемены. Менялась она и сама и больше не становилась прежней.