- Не ссоримся. Мы видимся раз в неделю, по воскресеньям, и то, если у Глеба игры нет. То он в разъездах, то на тренировках. Я по уши в учебе, в медицинском нельзя отлынивать. Некогда ссориться. Даже странно, как я забеременеть умудрилась, - снова заливисто смеется Данька, и я улыбаюсь. – Я у мужа на втором месте после хоккея. Даже поженились через три года, все времени не хватает.
- И не обидно?
- Нет, это его жизнь. Я рада, что мечты любимого сбываются. На следующий год обещают в НХЛ его перевести. Вообще, я счастлива, мне другой жизни и не надо.
Ну тогда и я рада за подругу. Мы еще болтаем про жизнь в столице, про то, как будем чаще встречаться, когда и я перееду туда. Мы выбрали схожую профессию, Данька учится на врача-педиатра, а я на детского психолога, даже могу перевестись в ее институт.
После обеда друзья уезжают по делам, а мы с Олегом в новую квартиру. Она мне сразу понравилась, уютная, обставлена новой мебелью, есть все необходимое. Дядя постарался на славу, будто для себя.
- Ну вот, теперь я спокоен, ты не в этом клоповнике, - обнимает любимый и целует за ушком, урча, как большой кот.
- А можно, я и родителей сюда? – спрашиваю, а самой так неловко.
- Конечно можно, я тебя потом заберу, чего хате пустовать. Пусть живут.
- Спасибо… - шепчу, целуя любимые губы.
Олег подхватывает меня на руки и несет к дивану в гостиной. Одежда летит куда попало, желание затмевает разум. Я едва разбираю слова, которые он говорит.
- Я приеду и распишемся… - шепчет горячечно, лаская горячими ладонями мои плечи. – А хочешь, свадьбу замутим? А потом тачку продам и вылечим тебя, ты только не переживай, родная…
Я киваю, на все согласная. С ним хоть на край света…
На другой день я провожала его, долго смотрела вслед иномарке Глеба. Вдруг вспомнилось, как ездили отдыхать на этой машине в горы. Тогда впервые поцеловались, там, в снегу возле шале. Тогда у меня не было проблем, дочка богатых родителей, не знающая хлопот.
А теперь официантка в ресторане. Поднимаюсь в квартиру, надо выспаться, завтра на работу.
9. Глава 8
- Мама! – машу рукой, увидев маму в форме проводницы. Вид у нее хмурый, устала, наверное, но увидев меня, сразу улыбается. – Мамочка, я так соскучилась!
- Привет, малышка, - целует меня в щеку и так крепко сжимает в объятиях, что чуть кости не хрустят. – Так соскучилась…
Она зачем-то поворачивает меня по кругу, будто сканируя перрон, а потом вглядывается в каждого пассажира, в глазах тревога плещется. Мы идем к остановке такси, когда нам преграждают дорогу двое мужчин. У меня мороз вдоль позвоночника от страха. Один из амбалов передает маме записку и грубо говорит:
- Трубку поднимай, когда тебе уважаемые люди звонят, коза. Больше бегать за тобой не будем.
Он, гнусно усмехаясь, окидывает меня жадным взглядом, хочется провалиться сквозь землю.
- Мам, что происходит? – провожаю взглядом широкие спины «почтальонов», и беру маму за руку. На ней лица нет, хотя записку еще не прочитала. – Что там?
- Давай уедем отсюда сначала. Нужно серьезно поговорить.
В такси она молчит, мнет мои пальцы, а в глазах стоят слезы. Я открываю перед мамой дверь новой квартиры, но она даже не замечает, что приехали не в коммуналку. Сбрасывает форменный пиджак на пуфик в прихожей, небрежно скидывает туфли и босиком идет в кухню, игнорируя уютные домашние тапочки. Набирает воду в электрический чайник, а потом устало плюхается на стул. И только тогда разворачивает белый бумажный листок.
