– Что-то здесь не вяжется, – вмешался Федоров. – Коршун считался одним из лучших и самых дорогих киллеров. И мне не верится, чтобы с ним справился какой-то предприниматель.
– Если кто и мог с ним справиться, то именно этот предприниматель, – не поднимая головы, безо всяких эмоций заметил Брощан.
– Думаю, ваш заместитель Васильев со мной согласиться. Он лучше моего знает Вячеслава Ивановича Вознесенского.
Полковник Васильев воспринял сказанное спокойно. Посмотрел на опущенную голову Брощана, укоризненно проговорил:
– Как же так, Владимир Иванович, ты знал, что Слава здесь, и мне ни слова?
– Позвонил в этот же день. Но вы ведь, Иван Ильич, только вчера возвратились из командировки.
– Тогда упрек снимается. Как же он здесь оказался?
– Я с ним не говорил. Знаю только, что пять лет назад приехал в Озерный. На базе военного городка, где раньше стояли ракетчики, организовал фирму, развернул производство. Живет себе и процветает, – выдал полную информацию Брощан и добавил: – Нам сообщить о своем приезде, как видишь, не счел нужным.
Понимая, что их диалог затянулся, и не дожидаясь вопросов, Васильев встал. Он был чуть выше среднего роста. Строгий взгляд, волевой подбородок выдавали в нем человека решительного и знающего себе цену. Потрогав безупречный узел галстука, заговорил:
– Вознесенский с отличием закончил юридический факультет Ленинградского университета. Отклонил предложение остаться в аспирантуре, наотрез отказался пойти на службу в КГБ, хотя наши кадровики приложили немало усилий, чтобы заполучить этого способного и целеустремлённого выпускника, кстати, свободно говорящего на немецком и шести славянских языках, совершенстве владеющего так называемым русским ручным боем.
Но Вознесенский выбрал оперативную работу в милиции. Быстро продвигался по служебной лестнице. В июле восемьдесят второго приехал в Афганистан с должности начальника городского отдела уголовного розыска. Вот там в специальном подразделении "Зэт", я и Брощан впервые встретились с Вознесенским и почти полгода воевали вместе. Потом его перевели в группу, выполняющую особое задание. Чуть позже туда же попал и я. В январе восемьдесят четвертого у Вознесенского произошел конфликт с одним высокопоставленным начальником с Лубянки и его отправили в Союз. С тех пор и до сегодняшнего дня я о нем ничего не слышал.
– И в чем была суть конфликта? – полюбопытствовал Березин.
– Об этом я и спросил нашего командира. На что получил примерно такой ответ: "Узнал то, чего не положено знать простым смертным", – закончил Васильев и сел.
Здесь он покривил душой: ему в деталях были известны все подробности конфликта. Возвращаясь со своей группой с задания на базу, Вознесенский наткнулся на караван с наркотиками, следовавший в Пакистан. Старшим, к его удивлению, оказался офицер КГБ. Как, впрочем, и восемь остальных сопровождающих. Им было приказано доставить груз в определённое место, получить деньги, положить их на счет в банке и вернуться в Кабул с документами, подтверждающими проведённую финансовую операцию. Несмотря на уговоры, переходившие в угрозы, Вознесенский приказал своим людям разоружить охрану каравана и уничтожить наркотики.
Буквально через день командира особого подразделения вызвал к себе его непосредственный начальник, устно ознакомил с поступившем из Центра приказом убрать Вознесенского, указал исполнителей предстоящей акции и велел включить их в группу обреченного.
