– Мне поговорить с вами нужно… э-э… Петр Макарович.
– Да, пожалуйста, Ирина Александровна.
– Я знаю, есть армейская дисциплина или что там еще… Пожалуйста, повлияйте, как-нибудь на вашего разведчика, на Кирилла Разгонкина.
– Что он еще натворил?
– Да вы же знаете, он простудился, еще полтора месяца назад. Двусторонняя пневмония. Вылечиться он вылечился, но в результате – осложнение на сердце. Его нужно эвакуировать и немедленно комиссовать. Он просто уже не в состоянии выполнять ту физическую нагрузку, какая приходится на ваших разведчиков. Он просто задохнется, ляжет и элементарно умрет от сердечно-сосудистой недостаточности на первом же марш-броске. Но каждый раз, как только приходит транспорт, чтоб отправить раненых в госпиталь, он прячется. Он просто исчезает и все. А потом появляется. Может быть хоть вы, как командир, сможете ему хоть что-то доказать. Мне он твердит лишь одно: я свою часть не брошу, ребят не оставлю. Вот и сегодня он к вертолету не явился. А я уже документы сопроводительные подготовила.
– Разгонкин – отличный боец. И я его вполне понимаю. Отправляться в госпиталь, даже не по ранению, а из-за какой-то болезни для разведчика просто унизительно.
– Не из-за какой-то болезни, а всерьез грозящей его жизни!
– Хорошо. Я поговорю с ним, хотя положительных результатов и не гарантирую.
– Вы тоже в штаб идете?
…А потом… Они, навьюченные, с оружием, в разгрузках и касках, стояли в строю. И напротив местное начальство. Дв ое.
…А потом… один из них, смуглый такой, полноватый, скомандовал:
– Механики, трактористы, водители! Два шага вперед.
Строй дрогнул. Из срочников вышли двое. Из контрактников – пятеро, причем двое из тех самых неопохмеленных опойков.
…А потом… к их, вновь сомкнувшемуся строю, подошли еще двое. Та самая женщина-врач, она почти не задержалась, пошла прочь, и еще один командир, тот самый. Худощавый, уже в годах, в застиранной, выгоревшей форме. Стриженный седым ежиком. Ольга выцепила его взглядом, почему-то смутно знакомого. ( Точно, я его где-то видела. Но где?) И все пыталась безуспешно вспомнить. А тот самый подошедший внимательно так, оценивающе, осмотрел пополнение. И скомандовал:
– По порядку номеров рассчитайсь!
Первый…второй…
Кристи звонко выдал:
– Двенадцатый.
– Тринадцатый! – не отстала она. Горло перехватило. Хотелось прокашляться, поэтому прозвучало это вовсе хрипло.
Отсчитались все.
С минуту оценивающая пауза. И потом приказ:
– Первый, второй, пятый, седьмой девятый, десятый, тринадцатый … и дальше по строю …два шага вперед.
Ольга поняла, что она сейчас уйдет, а Кристи останется. Без нее. И, шагнув по команде, сгребла Кристи за предплечье, резко выдернув за собой. И увидела, как дрогнула, вскидываясь, бровь командира.
( Майор? Вроде майор. Одна звездочка и большая. Да! Точно. И он ничего не сказал в ответ на ее несанкционированное действие. И ничего не предпринял.)
…И следующей вспышкой как подошел к нему еще один военный похожий то ли на башкира, то ли на татарина с бумагой в руках и что-то показал пальцем в нижней части листа. И еще большее, теперь неприкрытое удивление на лице майора. И чуть прищуренный изучающий взгляд вдоль теперь уже трех шеренг.
Ольга уже поняла, кого он искал и не нашел с первого взгляда. Еще бы нашел! Каска по брови и воротник свитера до верхней губы. Набитая магазинами разгрузка. Ростом она в строю не самая мелкая. Мальчишки-срочники все как минимум на четыре года моложе ее. Многие весьма субтильны. Она судорожно попыталась сглотнуть. Во рту сразу стало вовсе пустынно-сухо. Еще до того как грозно прозвучала ее фамилия.
