След ласки - страница 38

( Интересно, где поселят?) и знакомства с будущими сослуживцами (Интересно, что за люди попадутся?).

– Вот я и приехала! Эдичка, милый,   мы теперь снова вместе! Нет ничего невозможного, если очень захочется.

Ольга даже не рассчитывала, что здесь будет отдельно стоящий женский домик, трудами его обитательниц превращенный во вполне уютное жилище. Тюлевые занавески, цветные покрывала на кроватях, журнальные картинки и плакаты на стенах и двери.   Даже, (вот уж чего точно не ожидала!)  ковры на стенах и на полу.

Из шести или семи? (Если считать по койкам ) жительниц в наличии имелись лишь две, обе чуть старше Ольги. Девушки оказались весьма словоохотливыми, даже слишком. Неудивительно, новенькая как-никак.

– Меня Валентина зовут,   –  представилась блондинистая крашеная толстушка с круто завитой "химией". Я медсестрой в санчасти. А она   –  Мила. Она в столовой работает. У нас еще Люська есть, так что не перепутай.   –  И обе хихикнули каким-то странным образом.

– Ничего, потом разберусь,   –  подумала Ольга, не поняв, над чем же смеются девушки. Еще Ирина Александровна с нами живет. И Галина с Надеждой. Но они все работают сейчас. Да и мы скоро пойдем.

Ольге указали на заправленную синим, жаккардовым покрывалом  с орехами кровать справа от двери, и она даже обрадовалась, что у входа, меньше других беспокоить будет. А затем, вновь хихикая, пояснили:

– Это Маринкино место было. Она "залетела", в декрет ушла. Маме подарочек привезет. И велела, кто приедет за нее, так, чтоб ее вещами пользовались, не стеснялись. Там в тумбочке и в коробке под кроватью много чего осталось. Люська только  ее косметичку себе забрала. А Галина – шампунь.

– А ты вместо Маринки, в штаб?

Ольга отрицательно поводила головой и присела на кровать, заметно прогнувшуюся под ее весом.   Задвинула под нее свой рюкзак. Она чувствовала как девушки дружно ее рассматривают Надо же понять кого к ним еще занесло. Оценивающе обводили взглядами гибкую, без лишнего веса чуть выше среднего фигуру.( И спереди почти "двоечка" и сзади вовсе не плоско. И талия какая-никакая имеется. Волосы, стянутые в низкий хвост прикрывают лопатки. Лицо классических пропорций -не записная красавица, но и посмотреть есть на что. И, надо же! никакого даже намека на косметику. А могла бы и брови,что в цвет волос, темным выделить, и ресницы подкрасить. И серые глаза тенями подчеркнуть. С губами, ладно, можно и без помады, и так симпатично смотрятся. Загадка. Конкурентка или нет? Будет самых красивых парней кадрить? Или нет? Непонятно пока.) Ольга посидела некоторое время, старательно делая вид,что не замечает, как на нее пялятся. А потом нетерпеливо поднялась, загадочно при этом улыбаясь:

– Я скоро.

Нужно же было поскорее осуществить все то, из-за чего она, собственно говоря, здесь оказалась.

Через некоторое время Ольга вернулась, отчаянно бросилась на койку лицом вниз, обхватив тощую подушку и замерла. А потом расплакалась. Безнадежно. Навзрыд.

Ирина Александровна, только что пришедшая немного посидеть и хоть чаю попить, строгим отстраняющим жестом приказала остальным, слишком любопытным, оставить новенькую в покое и ни о чем пока не расспрашивать. Первый день все-таки, стресс и так далее…

– Еще одна девочка.  –  Ирина Александровна  смотрела на вздрагивающую спину.  –  Еще одна судьба, что будет  поломана  войной. Ну, кто же их сюда гонит? У парней Армия. Присяга. И очередная война. Как бы неизбежность мужской судьбы. Воинскую часть перевели сюда из Карабаха. Я переехала на новое место дислокации вместе со всеми. И медчасть оборудовали здесь неплохую. И укомплектовали полностью. В том числе и медперсоналом.  –  Ирина Александровна вспомнила растерянные глаза этой новой девочки там, в штабе.   Она рассчитывала на медчасть? Без нормального медицинского образования? Только школьный УПК. Основы сестринского дела.  Но места нет. И куда ее теперь определили? Я не дождалась, не поинтересовалась, не до этого было с документами. А теперь эта девочка  горько рыдает. Видимо что-то у нее пошло совсем не так. Они еще не понимают, эти новенькие девочки, над чем здесь, на войне, стоит рыдать, а над чем нет. Она поймет. Потом. Сама. Этого не объяснить. Каждый приходит сюда по своей причине. Как я пришла в армию. Тоже сама. Когда в 96-ом пришла похоронка. Вадик, единственный мой сынок. Вся жизнь. Вся надежда.   У меня, у врача, сын погиб потому, что некому было вовремя оказать квалифицированную помощь. Пока довезли до медиков, было уже поздно. И я здесь, в ближайшей доступности, для того, чтобы меньше было таких нелепых смертей.  На сколько смогу меньше.