– Кому вы рассказали?
– Вернее, я никому не рассказывала, но…
– Что «но»?
– Мы…
– Кто это «мы»?
– Я, Пелагея Семеновна и Мария Потаповна решили вам кое-что поведать…
– И жребий идти ко мне пал на вас?
– Нет, я сама изъявила желание прийти в эту комнату.
– Вы пришли ко мне, насколько я смог понять, с секретной миссией? – приглушенно спросил начальник сыскной.
– Да! Рискуя своей репутацией!
– И вы полагаете, секретную миссию можно осуществить с широко распахнутой дверью? – Фон Шпинне, казалось, не обратил на слова приживалки о репутации никакого внимания.
– А разве нет?
– Нет. За вами могли следить, возможно, кто-то сейчас стоит в коридоре в какой-нибудь темной нише. Только и ждет, когда вы покинете мою комнату, чтобы наброситься на вас! – Начальник сыскной сказал это с жаром, его слова напугали Руфину Яковлевну.
– Вы… так… думаете? – делая большие паузы, спросила она и поспешно выглянула в коридор.
– Я знаю это наверняка, потому что служу в полиции всю свою жизнь!
– И как же нам быть? – Приживалка завертелась на месте. Ее платье ужасно шуршало, каблуки отбивали дробь, казалось, она поднимает шум специально, чтобы привлечь чье-то внимание. Это не смутило полковника. Он продолжал настаивать на своем.
– Нужно закрыть дверь, чтобы никто, ни один шпион не смог услышать. Понимаете?
– Понимаю! – кивнула она и тут же, спохватившись, добавила: – Но я против!
– Тогда ничем не смогу вам помочь. Идите к себе, завтра утром мы с вами поговорим, и вы в присутствии ваших подруг все мне расскажете! – заключил фон Шпинне и направился к двери, как бы указывая приживалке, в какую сторону уходить.
– Но я не могу ждать до завтра! – почти рыдая, проговорила Руфина Яковлевна.
– Почему? – Начальник сыскной чувствовал, как его покидает терпение.
– Потому что страшное может случиться уже сегодня ночью! Понимаете? Уже сегодня ночью! – Она таращила глаза на фон Шпинне и трясла белым платком, словно сумасшедший парламентер.
– Ну что же, рассказывайте с открытой дверью, пусть нас все слушают! По крайней мере, все будут уверены в том, что мы здесь не занимаемся чем-то предосудительным!
– Предосудительным? – Приживалка густо покраснела, это было заметно даже несмотря на смуглость ее лица. – Что вы имеете в виду, когда говорите такие слова? И разве можно это говорить дамам?
Последняя фраза, о дамах, заставила начальника сыскной окончательно потерять терпение. Стараясь быть как можно более галантным, он, извинившись, взял Руфину Яковлевну за плечи, быстро развернул и мягко, но настойчиво, вытолкал из комнаты.
– Спокойной ночи! – сказал и захлопнул дверь.
Вернулся к кровати, взгляд его снова упал на подушку. Он зевнул и принялся раздеваться, но не успел снять жилет, как в дверь постучали. На этот раз настойчиво и громко.
– Я уже разделся! Спокойной ночи, Руфина Яковлевна.
– Это не Руфина Яковлевна! – послышалось из коридора.
Пришлось накинуть пиджак и пойти открыть. За дверью стояли все три приживалки.
– Слушаю вас! – не приглашая женщин войти, сказал уставшим голосом фон Шпинне.
– Может быть, вы нас впустите? – спросила Мария Потаповна, из-за своей дородности самая внушительная с виду.
– А это не скомпрометирует вас, уважаемые дамы? – сказал язвительно начальник сыскной. – Может быть, чтобы не было кривотолков, нам поговорить здесь, в коридоре?
– Нет! – мотнула головой Мария Потаповна.
– Что «нет»?
– Это никого не скомпрометирует. Руфина у нас фантазерка, совсем никакой трезвости мышления. Разве может такой мужчина, как вы, позариться на таких женщин, как мы? Ей, – она мотнула головой в сторону длинноносой приживалки, – кажется, что да, а я точно знаю – нет! К тому же нас трое, а это уже какие-то гарантии, согласиесь?
