– Кого? – переспросила старшая медсестра, давняя подруга Антонины Михайловны, и решительно заявила:
– Так, молодой человек. Никаких подозреваемых в нашем лечебном заведении не имеется.
– Но как же…
– А так. И ведите себя хорошо, иначе буду вынуждена сказать вам: пошел вон!
– Я больше не буду, – пообещал оперативник, разумно рассудив, что тут он просто отсидится и все будет хорошо, а если уйти и явиться к Яковлеву ни с чем, то вполне возможно, что следующим с металлолома будут выпиливать его.
В общем, он сдался и смиренно уселся там, где указали. Формально это вполне можно было счесть за несение дежурства.
А что же с поисками сумки по маршруту беготни Кольки и злосчастного Маркова?
Все-таки первым по их следам прошел никогда не ошибающийся овчар Анчар, а не толпа народа в поисках денег. В этом была, прежде всего, заслуга Остапчука и проводника-кинолога, старшины Кашина.
Куча народу уже толпилась у ремесленного, все рвались действовать. Анчар, небрежно развалившись на траве, то и дело позевывал, демонстрируя откровенное пренебрежение к публике. Остапчук, растопырив руки, удерживал и втолковывал:
– Граждане-товарищи, вы ничего не найдете, а только все затопчете.
Кашин вторил ему:
– Граждане, если сумку скинули и она где-то там, в лесочке, мы ее найдем. А если ее уже забрали, то хотя бы сможем определить направление движения похитителей. А вот если вы пройдете, то мы пути их не определим.
– Чьего? – выкрикнул кто-то.
– Сообщников, – спокойно пояснил Кашин.
Обстановка была не самая дружелюбная, но тут голос подал директор Семен Ильич:
– Между прочим, товарищи, из-за чего переполох?
Комендант общаги, она же завхоз, Раиса Александровна Асеева, старушенция колючая, как спираль Бруно, пристыдила:
– Вы что, с голоду помереть боитесь?
– А вы-то как раз на полном государственном обеспечении, – напомнил замполит Егоров Петр Ионович.
– Мы не из-за денег! – вылез Белов, последний, кого можно было заподозрить в сребролюбии.
– За нас беспокоитесь? – уточнила Асеева. – Так мы не пропадем, не бойтесь.
– Граждане, не будем ссориться, – поднял руки миротворец Кашин и пустил собаку.
Анчар лениво поднялся, потянулся, расправляя старые косточки, и так же неторопливо исследовал по периметру уже осмотренное место преступления. Потом двинулся по следу, не особо торопясь, то ли понимая, что уже нет смысла спешить, то ли жалея ноги своих спутников – Кашина и Остапчука. Первый-то ничего, сухой и бодрый, а вот Остапчук и в здоровом состоянии бегать не любил. Так что прошли с полкилометра, добрались до полосы полуразрушенных дровяных сараев. Тут Анчар несколько приободрился, нюхал тщательнее, то и дело останавливаясь, делал петли, как бы удостоверяясь, что правильно держит путь, и снова возвращался на след. У одного из ветхих строений он остановился, уткнул нос в землю, поскреб лапой и приглушенно гавкнул. Кашин, исследовав указанное место, вынул из ножен нож.
– Что там, Паша?
Кашин показал на ладони кусочек свинца:
– Вот, Саныч, пломба.
– Точно, – подтвердил сержант, – и даже от инкассаторской сумки. Вот только самой сумки нет.
– Сумки нет, – кивнул Кашин, – но главное, что мы на правильном пути. Анчар никогда не ошибается, – и обратился уже к своему другу: – Давай, мальчик, ищи.
Анчар поворчал, обошел поляну, по-прежнему тщательно принюхиваясь. Вдруг остановился и уселся на хвост. Кашин бережно разгреб дерн:
