– Николай Игоревич, я же просил!
– Что не так?
Белов, тыча пальцем в возмутительно пустое место на стене, продолжал причитать:
– Плакаты же! Плакаты по безопасности! Как можно, ведь начинающие должны иметь перед глазами наглядную агитацию!
Колька поспешил раскаяться и с облегчением смылся исправляться. Плакаты, как и вся подобная продукция, были свалены где-то в учительской, вот и повод убраться с глаз долой от этого психического.
Он отправился на первый этаж, где располагалась учительская. На площадке в сотый раз глянул в окно – настроение тотчас скакнуло вверх: а вот и дорогая Татьяна Макаровна, а вот и зарплата!
Вот она, золотенькая, серебряная, во двор заходит, несомая в толстенькой сумке!
«Ура-ура» – на радостях Колька, пользуясь тем, что никто не смотрит, скатился по перилам и, посвистывая, отправился в учительскую, которая соседствовала с бухгалтерией, она же и касса. Жаль, что Макаровна не так быстро ходит, сама она худенькая, а ноги после голодухи опухшие, как у слона – но это ничего, медленно, да верно. Главное, не пропустить момент, когда по коридору прошаркают долгожданные шаги.
Колька открыл дверь учительской и сразу увидел того самого чокнутого Маркова. Правильно говорят: помяни черта – он и появится. Спрашивается, что этому типчику тут делать? Тем более что там и нет никого.
– Учащийся Марков, что это вы забыли в помещении педсостава? – весело спросил Колька.
А тот вел себя прямо по-хозяйски, точно помещение им самим выстроено. Завершив разговор, он пристраивал на рычаг телефонную трубку. Положил ее, поднял глаза – пустые, без малейшего выражения, запавшие, в черных кругах – и молча вышел. То есть ни здрасте, ни до свидания, нахально, без тени смущения и даже глядя сквозь наставника.
В другое время можно было поддаться соблазну и навтыкать ему от души. Но сейчас, во-первых, настроение было хорошее, во-вторых, надо отыскать эти чертовы плакаты. О каждом болване думать – многовато чести болванам.
Колька принялся шуровать в поисках, и мысли в голове текли снисходительные и спокойно-беззлобные: «Ну и что? Чувствует себя человек как дома – уже хорошо, дома-то своего нет, вот и не соображает… Что тут воровать? А телефон… ну что телефон? Может, любимой девушке звонил, договаривался о встрече» – по поводу последнего пункта вообще не Кольке кого-то судить. Сам не раз так делал, используя служебное средство связи в личных целях.
Да куда они задевали эти проклятые плакаты?
Он все шарил и шарил по всем углам, стараясь все-таки шуршать потише, чтобы не пропустить Макаровну. Порылся в одном шкафу – ничего, во втором – есть, но не то, что надо, в третьем много всего, и все ненужное. По наитию заглянул за занавески – и вот они, отыскались наконец. И кто их только туда запрятал? Вот скобари! Как получили, так и берегли для дорогих гостей, совсем новехонькие, краска чуть не мажется.
Колька развернул один плакат, второй. Полюбовался на образцово-показательных, потому и ненастоящих токарей – это которые читают инструкции, заправляют гимнастерки в брюки, не болтают и во время работы думают лишь о работе. Глянул на часы – и насторожился. А что происходит, товарищи? Почему в коридоре по-прежнему тихо? Ни шагов, ни разговоров. Даже если ползком, кассирша давно должна была добраться до рабочего места.
Отставив пока плакаты, Колька вышел в коридор, постучался в бухгалтерию, подергал дверь – не ответили.
